— Глупости, Андрей Владимирович! Не вы, а сама природа людей убивает. Одних медленно, других — мгновенно. Смерть начинается с момента рождения. Она и жизнь — родные сестры.

   — Демагогия чистейшей воды, — поморщился оппонент. Будто разжевал горошину горького перца.

   — Может быть, и демагогия, — сладко улыбнувшись, легко согласился Мамыкин. — Вам-то чего паниковать?

   — Они мне снятся, — химик, вернее сказать, алхимик, с ужасом покосился на берег, будто там стоят жертвы его зелья. — Каждую ночь мерещятся... Те, которых отправил натот свет... Мальчики и девочки...

   Мамыкин рассмеялся, вернее, сделал вид, что ему ужасно весело. Глаза не смеялись, в них — угроза.

   — Ну, когда снятся девочки, это не страшно. А вот когда пацанва — уже звоночек.

   — Какой там звоночек — набат в ушах. Глохну, теряю сознание...

   Опять за свое! Как выбить из его башки навязчивые идеи? Тех же, отправленных в небытие, мальчиков и девочек? Ударом по носу, как сделал халдей, или — очередной проповедью?

   Таской не получится — можно сломать. Лучше — лаской. А еще лучше — смесью, сладко-горьким коктейлем.

   — Андрюша, ты ведь в Москву приехал деревенщиной, без всякой помощи поступил и учился — на тридцать пять стипендии в месяц. Чтобы постичь науку, во всем себе отказывал. И постиг же! Фигурой стал, ученым от Бога! Кандидатскую защитил, звание получил! И что вдруг происходит? Закрывают твою научную шарагу, перекрывают кислород! А тебя, талантливого и перспективного — на асфальт, на помойку! Видишь ли, стране торговые площади срочно понадобились, задыхается она без магазинов и офисов! Жвачкой торговать негде, косметикой тайванской и танками на металлолом! Забыл?! Простил?! И снится теперь тебе сыночек того самого дяди, который десяток таких институтов, как твой, к рукам прибрал, а потом прихватил нефть, газ, золото, алмазы? Тебе снятся сотни ублюдков, к которым от самого рождения охрана приставлена, персональный шофер,врач-венеролог, массажист и повар из французского ресторана! А миллионы голодных пацанов по городкам и станционным поселкам тебе не снятся? У них ничего впереди нет, кроме перспективы превратиться в занюханного бандита, спиться и, продрав отечные глаза, увидеть, как над бывшим клубом реет зеленое знамя с полумесяцем. — Мамыкин задохнулся. От ненависти и злости. Естественно, показной. Минуту помолчал. — Выход один, Андрюха. Спросишь, какой? Отвечу честно, как на духу. Построить чистую и светлую дорогу для подрастающих миллионов. Я, и такие, как я, строим эту дорогу. Как принято выражаться, нетрадиционными методами. Это — миссия! В том числе, и твоя благородная миссия. Твой ответ извергам за надругательство. Это скрытая генетическая война, в которой гнилое меньшинство само себя уничтожит. С кайфрм, с визгом! А изумленные выхоленные папаши на старости лет увидят, что они, унизив великую страну, породили чудовищ. Это будет справедливой карой! Это будет Божьим промыслом! Его исполнители, судьи и палачи — мы с тобой... Слышишь, Андрюшка?

   Аптекарь покорно кивнул. В его пустой, выхолощенной голове уложилось далеко не все. Но самое основное он все же уловил. Его почему-то назвали мстителем за нагрянувшее на Россию вселенское горе. Оказывается, он не просто изготавливает отраву — строит куда-то ведущую какую-то светлую дорогу.

   Страшно захотелось выпить стаканчик этой отравы и отрубиться.

   — Андрей Владимирович, вы меня слышите?

   — Слышу... Мне страшно.