В номере 92 не было ничего, кроме стандартного миникомпьютера «Хитачи» и маленькой холодильной камеры из белого стиропласта. В холодильнике хранилось три килограмма отличного «сухого льда», аккуратно завернутого в бумагу во избежание испарения, и круглая медицинская алюминиевая фляжка. Усевшись на коричневый мат из мягкого пластика, который служил одновременно полом и постелью, Кейс вытащил из кармана пистолет Шина и положил его на холодильник. Потом снял куртку. Коммуникационный терминал капсулы был вделан прямо в вогнутую стену, рядом висела табличка, на которой на семи языках перечислялись правила проживания в отеле. Кейс достал из гнезда пульт управления терминалом и набрал по памяти номер абонента в Гонконге. Выждав пять звонков, дал отбой. Покупатель на три мегабайта свежайшей информации, хранящейся сейчас в чипах памяти его «Хитачи», на звонки не отвечал.

Затем Кейс набрал токийский номер в районе Синзюки.

Ответила женщина на коммутаторе, прощебетав что-то по-японски.

— Могу я поговорить со Змеем?

— Очень приятно вас слышать, — приветствовал его голос Змея, прозвучавший в трубке после нескольких секунд переключений. — Я ждал вашего звонка.

— Мне удалось достать музыку, которую вы заказывали.

Кейс мельком глянул на холодильник.

— Рад слышать. У нас временные трудности с оплатой наличными. Вы можете отправить товар вперед?

— О, послушайте, я сейчас никак не могу себе этого позволить, мне нужны деньги...

Змей дал отбой.

— Вот гад, — сказал Кейс коротким гудкам из наушника. И уставился на маленький дешевый пистолет.

— Туго, — сказал он. — Очень туго идут сегодня делишки.

Кейс вошел в «Чат» за час до рассвета. Обе его руки были глубоко упрятаны в карманы куртки — одной он держался за взятый напрокат пистолет, а в другой сжимал алюминиевую фляжку.

Рац сидел за одним из столиков в дальнем конце бара и цедил из пивной кружки минеральную воду «Аполлонарис». Его стодвадцатикилограммовое тело громоздилось на отчаянно скрипящем стуле и опиралось спиной о стену. За стойкой молодой бразилец по имени Курт обслуживал группку последних молчаливых пьяниц. Когда Рац поднимал кружку и делал очередной глоток, становилось отчетливо слышно жужжание моторчика в пластиковой руке. Бритая голова хозяина бара была покрыта испариной.

— Плохо выглядишь, дружище артист, — сказал он Кейсу, обнажая влажные руины зубов.

— Зато дела у меня идут блестяще, — сказал Кейс и улыбнулся лучезарной улыбкой скелета. — Просто превосходно. — И, не вынимая рук из карманов, мешком плюхнулся на стул напротив Раца.

— Бродишь по округе, отгородившись от мира выпивкой и пилюлями? Неплохой способ не думать о грустном, да?

— Почему бы нам не сменить пластинку, Рац? Ты видел сегодня Вейджа?

— Отличная защита от страха и одиночества, — продолжал гнуть свое бармен. — Прислушивайся к своему страху. Может быть, он твой единственный друг.

— Ничего не слышал о заварушке в аркаде сегодня вечером, Рац? Кого-нибудь ранили?

— Какой-то псих порезал охранника, — Рац пожал плечами. — Говорят, какая-то девчонка.

— Мне нужно поговорить с Вейджем, Рац. Мне...

— Ага, — губы Раца сжались в узкую полоску. Он смотрел за спину Кейса, в сторону входа. — Похоже, такая возможность тебе сейчас представится.

В глазах Кейса заплясали хромированные сюрикены. В ушах засвистела скорость. Рукоятка пистолета в его руке стала скользкой от пота.

— Герр Вейдж, — произнес Рац, медленно поднимая на уровень груди свой розовый манипулятор, словно для пожатия, — как приятно видеть вас здесь.