— У меня есть одно достоинство, не так часто встречающееся в людях, — заявила она, оставив без внимания его последние слова. — Я умею слушать. Именно слушать, а не слышать то, что мне хочется услышать. Расскажите мне, что случилось. Я хочу знать вашу версию того, что же произошло на самом деле.

Кит изложил ей факты, и Лорен не думала, что он ей солгал или пытался ввести в заблуждение. Иногда бессознательное замалчивание некоторых деталей или, наоборот, излишнее сгущение красок могут привести к изменению точки зрения на событие. Если попросить трех человек пересказать вам какую-либо историю, то, без сомнения, вы услышите три разных варианта.

Сид остановился и пристально посмотрел в глаза Лорен, а затем снова зашагал вперед, уже явно не собираясь возвращаться домой.

— Да, я был художником, — заговорил он, — мечтателем, младшим братом, всегда слишком маленьким для своего возраста, пока в пятнадцать лет не вырос. Думаю, Кит даже и не заметил, что я стал выше его. Джером должен был унаследовать титул и все состояние, поэтому он держался очень солидно, неся ответственность за каждый свой шаг. Энергичный и сильный, он всегда был уверен в себе. Кит же не мог и дня прожить без проделок и шалостей. Если что-то случалось, то все прекрасно знали, кто стоял за этим. Именно его чаще других отец вызывал к себе в библиотеку для наказания. Все самое яркое, интересное, веселое исходило от него. Он стал моим героем. Я обожал его.

Лорен хранила молчание. В просвете между облаками появилось солнце, заливая окрестности светом и теплом.

— Меня любили все, — задумчиво продолжал мистер Батлер. — Малыш Сид, нежный мечтатель. Его необходимо защищать от опасностей, от потенциальных врагов, от наказаний.

Он неожиданно засмеялся, и Лорен поняла, что Сиднем забыл о ее присутствии.

— Однажды я взял лодку и решил покататься. Вернувшись на берег, я плохо привязал ее, и она уплыла на середину озера. Нам, детям, категорически запрещалось пользоваться лодкой без взрослых. Поэтому можете вообразить, какой поднялся шум. Кит заявил, что это он брал лодку, соответственно его и выпороли. Узнав обо всем, я рассказал отцу правду и очень гордился своим поступком. Но Кита выпороли снова, теперь уже за ложь. Они оба так себя вели — и Кит, и Джером — и всегда меня защищали. Я был мечтателем, но никогда не был слабаком.

— Вы хотите сказать, что они проявляли чрезмерную заботу? — спросила Лорен.

— Совершенно верно.

Они подошли к небольшому ручейку, весело журчащему среди камней, и не сговариваясь двинулись вдоль берега.

— Они любили меня, конечно. Но любовь может превратиться в обузу, мисс Эджуэрт. Знаете ли вы об этом?

Это был риторический вопрос, и Лорен промолчала.

— Я отчаянно хотел быть таким же, как Кит, — вздохнул он. — Самопознание, пожалуй, самая сложная задача, которая когда-либо стояла перед человеком. Многие люди никогда даже и не приближаются к ее разрешению. И никто не может полностью познать самого себя. Думаю, этот случай с лодкой был попыткой с моей стороны стать таким же смелым, как брат. Именно стремление походить на Кита заставило меня стать офицером. Сейчас мне понятно, насколько это глупо. Разумеется, я не создан для такой жизни. Но мне хотелось что-то доказать Киту, своей семье. И в первую очередь — себе.

— И это плохо кончилось, — подвела итог Лорен. — Мне очень жаль. Но ведь Кит ни в чем не виноват! Он не настаивал на покупке офицерского патента. Он пытался помешать вам, отговорить от участия в той опасной миссии.