«Я снова ее потеряла».

Она подходит к краю плато. Внизу сидит Грэйси, уставилась в долину. Девушка что-то спрашивает, но Моне ее не слышно – и она спускается к ней, садится рядом, тоже смотрит.

В тени камень прохладный. Воздух пахнет сосновой смолой. Ветер дует на юг, так что дышать дымом не приходится. Под ними среди ветвей мелькают птичьи крылья, бездумно стрекочут кузнечики.

Грэйси что-то говорит. Слова глухо падают на каменный уступ.

– Что? – шепчет Мона.

– Простите, – повторяет девушка.

Мона сидит рядом с ней – окаменевшая, разбитая, пустая.

– По-моему, вы правильно сделали.

Грэйси протягивает к ней руку. Мона склоняет голову, протягивает свою, и пожимает, и держится, держится что есть сил.

– Что вам нужно?

– Хотим попросить, – отвечает миссис Бенджамин.

– Какого черта?

– Мы все подробно обсудили, – говорит Парсон, – и решили, что, хотя в этом образе жизни нам многое мило, – он переглядывается с миссис Бенджамин, и та кивает, – нам лучше будет отправиться домой.

– Домой? В смысле…

– Да, на ту сторону, – кивает миссис Бнеджамин.

– А это можно?

– Теперь некому нам запретить, – говорит Парсон. – И мы сошлись в том, что с помощью линз это вполне осуществимо. До той стороны всего один короткий шаг. Не знаю, как там сейчас, – вероятно, Мать превратила наш дом в руины. Но это не значит, что его нельзя отстроить. Ее нет, а значит, есть надежда.

– А что остальные ваши?

– Думаю, почти все погибли в огне, – отвечает миссис Бенджамин. – Они – вернее, их сосуды, их тела. Они больше не привязаны к этому миру. Скорее всего, они в той или иной форме уже на той стороне. Одинокие, бездомные, беспомощные… их всего-то и надо объединить и немножко направить.

– И тогда вы сможете все повторить, – подает голос Грэйси. – Вернуться и попытаться заново…

– Нет, – отвечает миссис Бенджамин. – Во-первых, с нами больше нет Матери, так что вряд ли у нас возникнет желание вернуться. И, во-вторых, у нас не будет линз.

– Почему не будет? – удивляется Мона.

– Потому что мы просим закрыть их за нами.

– Закрыть и запереть, – уточняет миссис Бенджамин.

– Зачем? – спрашивает Мона.

– Мы здесь показали себя тщеславным, заносчивым дурачьем, – говорит Парсон. – Хотелось бы об этом забыть.

– А если не сумеем забыть, хотя бы извлечь урок, – добавляет миссис Бенджамин.

Мона отворачивается.

– Вы нам поможете? – спрашивает Парсон. – Поможете закрыть дверь?

– Мы понимаем, что многого просим, – говорит миссис Бенджамин. – Но кто-то должен остаться, чтобы ее закрыть. Еще одно дело, мисс Брайт. Всего одно.

Мона смотрит на Грэйси. И вздыхает – меньше всего ей хочется возвращаться в Кобурнскую, – но говорит:

– Подожди меня здесь. Это ненадолго.

Они снова петляют по полным гулких шепотков коридорам. Впрочем, теперь здесь не так жутко, как в прошлый раз. Запустение, разруха.

– Там для вас не опасно? – спрашивает Мона.

– Да, – отзывается Парсон, – думаю, опасно.