Правда, тетя не обсуждала с Онорой, что покупать. Но сама она одевалась изысканно, и у нее был великолепный вкус, так что платья, доставляемые в дом, были сшиты по самой последней моде. Кроме того, многие были привезены из Парижа.

Помимо платьев, как заметила тетя, Оноре необходимо было купить самые разнообразные вещицы — шляпки, шали, туфельки, перчатки, митенки и прочее, прочее. Все это сначала отбиралось в магазинах, потом привозилось домой и примерялось.

При этом, что бы Онора ни делала, это вызывало в графине лишь раздражение. Девушка вздохнула с облегчением, когда перед ленчем узнала, что тетя собирается вскоре куда-то уехать.

— За тобой присмотрит миссис Мортон, — объявила она. — Я вернусь после чая, и чтобы к этому времени со всеми примерками было покончено!

— Может, не стоит беспокоить миссис Мортон? — робко предложила Онора.

Лучше бы она этого не говорила!

— Миссис Мортон платят за то, чтобы она делала, что я ей скажу! — рявкнула графиня. — А ты заруби себе на носу: когда в дом приходят всякие торговцы, ты не должна встречать их одна!

Онора тихонько вздохнула, а тетя, не обращая внимания на ее вздохи, а может, и не слыша их, удалилась, как всегда, потрясающе красивая. Однако ее гнев витал в доме еще долго.

До ужина Онора уже настолько устала, что потеряла всякий аппетит. Кроме того, при одной мысли о том, что она снова увидит герцога, ей становилось не по себе.

Однако вскоре ее настроение несколько улучшилось, и вот отчего. Словно по мановению волшебной палочки за полчаса до приезда гостей доставили платье. О таком прекрасном наряде Онора никогда не смела даже мечтать.

Оно было белое, но не того скучного, неинтересного оттенка, который обычно носят молоденькие девушки, а скорее цвета теплых сливок. Платье шло Оноре необыкновенно. Оно было сплошь расшито крошечными серебряными листочками, а кружевной воротничок, помимо этого, еще и жемчужинками.

Облачившись в столь роскошный наряд, Онора взглянула на себя в зеркало — принцесса из сказки, да и только!

Но вдруг словно зловещая тень упала на ее отражение. Она вспомнила, что прекрасный принц не горит желанием взять ее в жены. Он просто вынужден жениться на ней, и это его глубоко возмущает. Хотя герцог и был неизменно вежлив с ее родственниками, Онора совершенно явственно ощущала его возмущение — от герцога исходили некие флюиды, позволявшие ей совершенно точно определить его настроение.

С самого раннего возраста она всегда знала, что чувствуют другие люди, а иногда и о чем они думают, словно существуют какие-то лучи, которые она способна улавливать.

— Почему папа не любит ту даму, которая приходила сегодня на ленч? — спросила она однажды, когда была еще маленькой девочкой.

Мать с ужасом посмотрела на нее.

— Это тебе папа сказал?

Онора покачала головой:

— Нет. Я просто чувствовала, когда мы сидели за столом, что он ненавидит ее, хотя, думаю, она об этом не догадывается.

— Очень надеюсь! — воскликнула мама. — Потому что, дорогая, ты ошибаешься.

Но она знала, что Онора права, и, когда осталась с мужем наедине, сказала ему:

— Нужно вести себя поосторожнее в присутствии Оноры и не говорить лишнего. У девочки какая-то сверхъестественная интуиция.

Гарри Лэнг рассмеялся.

— Когда она подрастет, то поймет, что эта способность может сослужить ей хорошую службу, — заметил он. — Но ты, моя радость, и без всякой интуиции должна видеть, как я к тебе отношусь.

Он поцеловал жену, и та на какое-то время забыла о необыкновенных способностях своей дочери. Но когда Онора подросла, мама иногда спрашивала ее мнение по тому или иному поводу.