Дурное предчувствие? Но голос Джеффри звучит уже более непринужденно, хотя и с оттенком грусти. Не так, как в зале. Тогда Джоанна испугалась настолько, что едва удержалась от слез. Теперь она понимает, что все дело лишь в усталости Джеффри. Горячая вода, ласковые руки Джоанны, возможно, заставят его расслабиться, поделиться своими тревогами, позволят ему увидеть ситуацию в лучшем свете… Лучше поговорить с ним о другом…

– Вылезай, Джеффри, я закончила.

Джоанна отошла назад, развернув большую льняную простыню, в которую закутала своего жениха, как только он вылез из бочки. Джеффри дрожал от холода в сыром помещении. Джоанна подвела его к огню, сбросила мокрую простыню и начала тщательно вытирать сухой.

– Джоанна… – Джеффри поймал ее руку, прежде чем она успела отойти, чтобы принести пояс для рубахи, лежавший на сундуке. – Джоанна, я боюсь…

Девушка подняла на него в удивлении глаза. Это не тот страх, к которому обычно испытывают презрение, это что то серьезнее.

– Чего? – спросила Джоанна дрожащим голосом.

– Король вынудит баронов пойти на открытый бунт… это произойдет скоро, и я… я ненавижу его! Меня тошнит в его присутствии, особенно когда он говорит со мной… В каждом слове, в спокойствии его голоса я слышу только ложь. Но мне придется стать на его сторону. Сильнее Джона нет никого… и, как ни неприятно мне это говорить, он в общем то не такой уж плохой король. Но бароны боятся его. Они его только боятся! Тут дело обстоит не так, как с Генрихом или Ричардом, где страх был сильно приправлен любовью. К Джону, если не считать моего бедного отца, абсо. лютно никто не испытывает любви, даже те, кто наиболее предан ему.

– Но это известно уже не первый год, Джеффри. Что в этом нового?

– Новое в том, что тщеславие короля перешло все границы. Через три года он полностью усмирит Шотландию, Ирландию и Уэльс, чего еще не удалось ни одному королю. Он не может не видеть, что в Ирландии засели граф Пемброкский и Иэн, что шотландский король Вильям слаб, а его бароны настолько вовлечены в междоусобицы, что им некогда обращать внимание на Англию и Уэльс… Но не будем возвращаться к этой теме.

– И все же я не понимаю… – Джоанна покачала головой. – Присядь. – Она усадила Джеффри в кресло, подставив ему под ноги скамеечку. Затем, вместо того чтобы устроиться в кресле напротив, она принесла себе стул и поставила его поближе к Джеффри. Взяв его руку в свою, она попросила: – Расскажи мне, что вызывает у тебя беспокойство?

– Во первых, ответы короля папским эмиссарам. Посланник Пандулф, по моему, – мудрый и достойный человек. Дурранд из Ордена тамплиеров прибыл скорее для охраны Пандулфа, нежели для переговоров. Поначалу я думал, что все будет хорошо. Джон был вежлив и сразу же сказал, что радушно примет в Англии нового архиепископа Кентерберийского, Стефана Лэнгтона, и всех епископов, находившихся в изгнании. Это очень обрадовало Пандулфа, я я видел, что ему просто не терпится заключить соглашение. Вот тут то сладкое вино и превратилось в кислятину. Предложи Джон хотя бы тысячную долю фунта для возмещения убытков да скажи несколько теплых слов, все прошло бы удачно. Пускай даже ничего и не предложил бы, а только сказал, что проблему нужно рассмотреть и решить с епископами и архиепископом. Этого было бы вполне достаточно. Церковь пошла бы на примирение и принялась бы выжимать из него на возмещение убытков пенни за пенни, что, кстати, устроило бы и нас.

– Полагаю, король был непреклонен?

– Непреклонен? Хуже! Он открыто смеялся над властью папы и сказал, что гораздо больше благ получает от Бога, будучи отлученным от церкви, чем имел их, когда был ее преданным сыном.

– Ну и дела! Да Джон просто одержим дьяволом! – Джоанна вдруг вздрогнула.