Джасина проваливалась в сон, потом опять просыпалась. Она слышала грохот колес и ржание лошадей. Может, это папа? Ах, она будет так рада видеть папу... Потом послышались приветственные возгласы. Нет, это не может быть папа, никто не кричал бы в его честь. Кто же это? Кого с таким шумом встречают?

Непрошеный образ возник перед глазами: высокий темноволосый мужчина под руку с невестой. Голова Джасины заметалась на подушке, как будто хотела прогнать видение. Она не хочет об этом думать. Голова слишком горячая, чтобы думать. Мысли причиняют боль. Лучше спать. Просто спать.

...Джасина не знала, сколько проспала. В следующий раз она проснулась от того, что на лбу у нее лежала чья-то рука. Чье-то лицо склонилось над ней.

— Боже мой, Боже мой, — произнес кто-то.

В комнате было светло — недавно перевалило за полдень.

Джасина почувствовала, что к ее лбу приложили прохладную ткань. Фигура, застывшая над ней, медленно приобрела ясные очертания, и она узнала Сару.

— Сара... я попыталась... граф... не поверил мне... не поверил...

— Тише, милая. Тише. Ты нездорова.

Джасина почувствовала, что Сара приподняла ее голову и поднесла к губам стакан. Девушка сделала несколько глотков горькой жидкости и откинулась на подушки.

Сара велела Нэнси развести огонь в камине, потом сняла с Джасины платье — подол пропитался грязью, когда девушка соскользнула ночью в канаву, — и переодела ее в чистую ночную сорочку. Джасина почти не замечала всего этого.

Сара удобно уложила девушку и подоткнула вокруг нее одеяло. Потом подтянула к кровати стул и села рядом.

Джасина то спала, то с криком просыпалась, бормоча что-то несвязное.

День померк, и сгустились сумерки, а Сара все сидела. Старушка хмурила лоб, слушая невнятный лепет Джасины. Наконец она приняла решение. Когда Джасина провалилась в беспокойный сон, Сара на цыпочках вышла из комнаты.

В окно заглядывала мутная луна.

Джасина открыла глаза. Она не знала, луна ли это светит или на подоконник поставили лампу. Рядом с кроватью горела еще одна лампа. Все казалось призрачным, ничего настоящего вокруг. Дверь начала потихоньку открываться. Джасина повернула голову на звук голосов.

— Куда ты привела меня, Сара? Мы в детской? Нет, не может быть, мы не поднимались настолько высоко.

Это был голос графа.

Джасина слышала его сквозь туман. Она узнала этот голос, причинивший ей боль, и закрыла глаза. Ей хотелось снова уйти в спокойную, черную тишину.

Сара ответила графу:

— Верно, мы не в детской, мастер Хьюго. Будьте терпеливы и все узнаете.

Граф казался сбитым с толку.

— Я пришел, как ты просила, но не забывай, что бал начнется менее чем через час. У меня множество дел. Что за игру ты затеяла со своим бывшим подопечным?

— Это не игра, — угрюмо сказала Сара. — Подойдите сюда, сэр. Дайте вашу руку.

Мягко, но решительно Сара взяла руку графа и приложила ее ко лбу Джасины. Граф вздрогнул.

— Что это?

— Ваших рук дело, мастер Хьюго.

— О чем ты говоришь? Кто здесь лежит?

— Джасина, — тихо ответила Сара.

— Джасина! — граф отдернул руку.

Джасина тотчас поняла, кто перед ней. Голос был таким близким и громким, что расстроенные чувства девушки не выдержали.

— Милорд... — пролепетала она.

Граф застонал и отшатнулся.

— Она больна, мастер Хьюго, — сказала Сара. — Она заболела от отчаяния. Прошлой ночью она пришла рассказать мне, что видела. Она не знала, как поступить, бедняжка. Я велела ей идти к вам.