– Снова вы?! – не здороваясь, с вызовом упрекнула я. – Ежели Евгений Иванович до сих пор не ответил на ваше письмо – очевидно, что ему не о чем с вами разговаривать! А поджидать его вот так, на улице… право, имейте же хоть толику самоуважения!

Но снова я смешалась, видя в ее глазах застывшие слезы. Пожалуй, я чересчур груба с нею.

– Должно быть, у вас к нам дело? – спросила я уже мягче. – В таком случае я настаиваю, чтобы вы прошли в дом, и за чашкою чая мы могли бы поговорить.

Незнакомка слабо качнула головой:

– Очевидно, вы не знаете о делах мужа. Мне нечего вам сказать, а вы едва ли сможете помочь мне.

Голос звучал до того обреченно, что я не нашлась что ответить. А она, утерев нос платком с той же буквой «Н» на уголке, продолжила.

– Я думаю, вы хороший человек, – решила она отчего то, чем поставила меня в тупик окончательно. – И защищаете его, потому как действительно не знаете, какое чудовище ваш муж. Бегите от него, милочка. Бегите, пока не поздно.

– Вы все же обознались… вы говорите о каком то другом Евгении Ивановиче… не об Ильицком…

– Это вы обознались, когда выходили замуж за этого человека, – спокойно возразила она. – Думаете, он сейчас в университете? Ошибаетесь. Я искала его там, но мне ответили, что его нет. И не было. Ни сегодня, ни вчера.

Ее глаза встретились с моим растерянным взглядом, и она еще пожалела меня:

– Так вы и правда были о нем лучшего мнения? Знаете, я, пожалуй, не стану больше ходить сюда. Я с самого начала догадывалась, что затея моя обречена на провал. А вы и так все выясните, ежели захотите. Прощайте. Извозчик!..

Она вскинула руку, желая остановить проезжавший мимо экипаж, легко вскочила внутрь, захлопнула дверцу и даже не оглянулась ни разу. Я же осталась в еще большей растерянности, чем вчера.

Миллион мыслей роились в голове, но важнее всех сейчас была одна – не упустить незнакомку из виду. У нашего парадного уже переминались три женщины, пришедшие, очевидно, по объявлению; я не предупредила, что уезжаю, и даже шляпку с перчатками на успела захватить, но, не думая о последствиях, бежала сейчас через дорогу, заприметив свободную коляску.

– За тем экипажем, немедля! Не упусти его, голубчик, прошу!

– Полтину пожалте, сударыня, – хитро прищурился извозчик, но хоть вопросов задавать не стал.

– Будет, будет тебе полтина, не упусти только!

Извозчик, довольный, тронулся. Цену он задрал будь здоров – ну да бог с ним. Правда, я и ридикюль не захватила тоже, но в карманах накидки точно было немного мелочи.

Я слегка успокоилась, увидев, что экипаж незнакомки задержался в дорожном потоке на Невском. Мы могли теперь пропустить вперед две три коляски, чтобы преследование не казалось слишком явным, и спокойно держаться позади.

Лишь бы теперь она не свернула в узкий проезд меж домами, молилась я молча, ибо там мы ее точно упустим.

Но вероятность того была мизерной – право, не шпионка ведь она какая в самом то деле, чтобы следы путать!

Экипаж, не пытаясь прибавить скорости или оторваться, спокойно добрался до начала Невского проспекта и свернул вправо. А у самой Дворцовой площади незнакомка, к немалому моему удивлению, расплатилась с извозчиком и… вышла. Я того же делать не спешила. Заплатила своему кучеру пятьдесят копеек, лишь бы молчал, и с замиранием души следила, как незнакомка потерянно бредет по пустынной площади. Слева здесь блестел начищенными окнами изящный Зимний, и мне тотчас подурнело при мысли, что незнакомка вот так запросто войдет туда. Что я стану делать, ежели так случится? Я ведь ровным счетом ничего о ней не знаю…

Справа же, под Триумфальной аркой, посвященной Отечественной войне 1812 года, притаился вход в здание Главного штаба.