Подобно игре теней, над Соломоном заклубился пар. Потянуло гарью… Пустота! Одесса заслонилась руками, отпрянула – как вдруг ее пронзил острый спазм. Позвоночник выгнулся, голова запрокинулась назад. Ослепительная вспышка боли… а после по венам разлилось благодатное тепло, конечности обмякли, на сердце воцарился покой.

Душа и тело Блэквуда бились в чудовищной агонии, но он не противился мятежным призракам, напротив – разделял их терзания, смирением подавляя злую волю колдуньи.

Хуанита, жрица, майомберо, рассвирепела. Пока она пыталась вернуть былую власть над невольниками, гнездившийся в ней демон явился на свет. От женщины в белом отделилась призрачная проекция Орлеаны Блэквуд. Хьюго обратился к утраченной возлюбленной, а та вперила в него пронзительный взгляд черных глаз. Переломный момент в битве за души рабов настал.

Призраки облепили Блэквуда, укрепив его дух, но ослабив тело.

Возвращайтесь, внушал он. Возвращайтесь, откуда пришли.

Блэквуд содрогнулся, когда лиловые силуэты начали отступать вглубь склепа.

Проекция Орлеаны издала леденящий кровь вопль.

Даруй им вечный сон и покой.

Орлеана боролась. Она предприняла последнюю отчаянную попытку возродить в усопших давнюю ненависть, разбередить старые раны и завладеть сокрушительной силой, порождением вечных мук.

Лиловое облако накрыло ее с головой, белая развевающаяся сорочка потемнела от фиолетовой до иссиня-черной. Плотной, удушающей завесой призраки увлекали Орлеану в разверстую могилу.

Ноги у Блэквуда подкосились, и он завалился на бок, глядя, как последние клубы маслянистого тумана исчезают в земле.

Обретя равновесие, он, шатаясь, поднялся – опустошенный, точно улей, из которого вылетел рой рассерженных пчел. Под сводами склепа воцарилась мертвая тишина.

Любимый.

Хьюго похолодел. За четыреста пятьдесят лет он повидал всякого, не боялся почти никого и ничего, но при звуках этого голоса волосы неизменно вставали дыбом. На негнущихся ногах он обернулся к катакомбам.

Из мрака навстречу ему шагнула Орлеана. Не демон. Не порождение тьмы. А прежняя Орлеана, с алебастровой кожей, лучистыми глазами и в тончайшей ночной сорочке, колыхавшейся на ветру.

– Любимая, – прошептал Блэквуд.

– Ты спас меня. – Чарующая улыбка, распахнутые объятия. Его Орлеана. – После стольких лет. Отныне мы навсегда будем вместе.

– Любовь моя, – сдавленно произнес Блэквуд; из его горла вырвался всхлип.

– Иди же, обними меня. И мы снова сольемся воедино.

– Да, родная, но прежде позволь… позволь взглянуть на тебя. – Его юная, прелестная супруга. Очаровательная, как в пору их любви. – Подари мне это мгновение.

Орлеана вняла просьбе. Она расправила плечи и улыбнулась – воплощение красоты, молодости, здоровья и счастья.

– О Хьюго! – воскликнула она, не в силах больше сдерживаться. – Почему же ты медлишь? Обними меня. Даже секунда промедления – пытка.

Раскинув руки, Орлеана устремилась к нему. Блэквуд раскрыл объятия, но в последний момент вцепился в хрупкую шею.

Его пальцы стискивали ей горло, перекрывая доступ кислорода. На лице Орлеаны отразились боль и недоумение.

Преисполненный нежности взгляд Блэквуда теперь пылал праведным гневом. В тот же миг колдовство рассеялось, за маской Орлеаны проступили черты Одессы Хардвик.

Блэквуд опешил. Почему она, а не Эрл Соломон?

Воспользовавшись коротким замешательством, Пустота высвободился и приложил Блэквуда о каменную стену так, что у того зазвенело в ушах. Не колеблясь Одесса подскочила к нему, в глазах сквозило безумие. Нет, не Одесса. Демон. Пустота.

Пустота с нечеловеческой скоростью бросился на Блэквуда, схватил и отшвырнул как былинку.