— Конечно! Он будет счастлив узнать, что вы живы и ему нечего опасаться упреков микадо. Вы даже представить себе не можете, как он гордился возложенным на него поручением. Вот почему он так сокрушался. Но расскажите же мне, каким образом вы избежали кинжала убийцы и превратились в японца?

Ник Картер рассказал ему все, что произошло за последние дни.

Гарнетт, внимательно выслушав его, воскликнул:

— Да, на такое способны только вы, и никто другой! Двое убийц уже сидят за решеткой! Но поймать остальных все-таки будет нелегко.

— Да, пожалуй, — согласился Ник Картер, — но я уверен, что мне тем не менее удастся их изловить, поскольку главари уже обезврежены.

— Знает ли Ота Окума, что вы живы?

— Знает. Она знала это через четверть часа после того, как прочитала извещение о моей смерти.

— Вы сами говорили с ней?

— Да, я сам.

— А я полагал, что вам неизвестно о ее присутствии на пароходе.

— Сначала мне действительно было неизвестно об этом, но, как я уже говорил вам, мне сообщил Ханчу.

— Совершенно верно. Видите ли, мы не могли объяснить себе поведение гейши. В особенности генерал не понимал, как она могла не лишить себя жизни, после того как узнала о вашей гибели. Весьма возможно, что поэтому-то он все не хочет верить, что вы действительно погибли.

— Я вижу, что у вас были секреты, о которых вы мне не говорили, — улыбнулся Ник Картер, — вы ведь с самого начала знали, что Ота Окума находится на пароходе, не правда ли?

— Знал.

— А почему вы мне ничего об этом не сказали?

— Потому что мне было запрещено говорить вам об этом.

— Запрещено? И кто же отдал этот приказ?

— Сам микадо!

— Как так? — изумился Ник Картер. — Стало быть, микадо тоже было известно, что она плывет на этом пароходе?

— Да.

— Но ведь он выяснил это уже после того, как я с ним попрощался?

— Нет, раньше. Когда Ота Окума узнала о докладе генерала Лакатира императору, она упросила его величество отпустить ее. Незадолго до отъезда она сама опознала на пристани трех наемных убийц, которые немедленно были арестованы. Теперь они, по всей вероятности, уже обезглавлены.

Раздался стук в дверь. Гарнетт отворил ее, и в каюту вошел генерал Лакатира.

При виде Ника Картера он нисколько не удивился, а спокойно подошел к нему, пожал руку и сказал:

— Очень рад вас видеть, мистер Картер!

Сыщик был так озадачен, что не нашел слов для ответа. Наконец он воскликнул:

— Откуда вы знаете, что я жив?

— Я узнал об этом на следующий день после урагана.

— От Ота Окума?

— Да.

— Но почему же вы мне ничего не сказали? — возмутился Гарнетт. — Получается, что один только я оплакивал смерть нашего друга!

— Что делать, Том, — ответил генерал, — гейша и мне ничего не сказала бы, если бы не опасалась, что это происшествие подействует на меня слишком угнетающе. Но почему же вы, мистер Картер, отказались от своего инкогнито?

— Потому что заговорщики меня разоблачили. Я уже сказал Тому, что помимо Ханчу обезврежено еще два негодяя по имени Куроки и Ногасука. Четвертого я еще не успел поймать и даже не знаю, как он выглядит. Его называли Ито, но такого имени в списке пассажиров не оказалось.

— Что вы говорите? Ито? — проговорил генерал в крайнем замешательстве. — Вы не ошибаетесь?

— Нисколько! Нет ни малейшего сомнения!

Лакатира нажал на кнопку звонка у дверей, а затем обратился к сыщику с вопросом:

— Вы вооружены, мистер Картер?

— При мне два револьвера, не говоря о моих кулаках, которые я пускаю в ход тогда, когда не хочу производить шума.