Александровский дворец превратился в острог, где под арестом находилось несколько десятков человек. Режим содержания был строгий и определялся инструкцией, составленной А. Ф. Керенским. Она включала несколько пунктов: заключенные пользовались правом передвижения только в пределах дворца (скоро и эта территория была ограничена); для прогулок отводились определенные места в парке, специально для того отгороженные, и они осуществлялись непременно под охраной караула; богослужения могли совершаться лишь в дворцовой церкви; всякие свидания с заключенными запрещались, и любое общение допускалось исключительно с личного разрешения Керенского; вся переписка обязательно цензурировалась комендантом дворца. Устанавливалась двойная охрана и дворца и парка, как и двойное наблюдение за арестованными: наружное, подведомственное начальнику караула, и внутреннее, подконтрольное коменданту дворца.

Участь царской семьи разделили люди, любившие царя, царицу, их детей, сохранявшие им верность. Обер гофмейстерина Елизавета Алексеевна Нарышкина, фрейлина графиня Анастасия Васильевна Гендрикова, фрейлина баронесса София Карловна Буксгевден, гофлектриса Екатерина Адольфовна Шнейдер, гофмаршал князь Василий Александрович Долгоруков, обер гофмаршал граф Павел Константинович Бенкендорф, лейб медик Евгений Сергеевич Боткин, врач наследника Владимир Николаевич Деревенко, наставник Петр Андреевич Жильяр. Остались при семье многие лакеи и горничные. Первые недели здесь же, в дальних помещениях дворца, жили и две приятельницы царицы: больная Анна Вырубова и Юлия Ден.

Тех, кого в момент установления арестантского режима не было во дворце, потом туда уже не пускали, хотя люди считали себя не вправе бросать семью в тяжелую минуту. Так, преподаватель английского языка Сидней Иванович Гиббс несколько месяцев обращался в различные инстанции, и отовсюду звучало «нет». Один из отказов был подписан пятью членами Временного правительства! Господа министры обсуждали такой важный вопрос. Но неутомимого англичанина это не сломило. Он самостоятельно последовал за царской семьей в Сибирь и соединился с ней уже в Тобольске.

Но было и много трусости, предательства. Свитские генералы почти все разбежались: исчез друг царской четы П. Н. Саблин, затерялись следы командира императорского конвоя графа А. Н. Граббе, начальника военно походной канцелярии К. А. Нарышкина, флигель адъютанта, любимца царя, весельчака и балагура А. А. Мордвинова и других приближенных. Сославшись на «тяжелые обстоятельства», покинул свое место управляющий двором Александры Федоровны граф П. Н. Апраксин. Некоторые вдруг резко изменились: из верных слуг превратились в надменных и хамоватых людей, открыто демонстрировавших эти свои качества. Особенно обидным для царской семьи было поведение боцмана со «Штандарта» А. Е. Деревень ко. Почти десять лег находился при наследнике, носил его, больного на руках, играл с ним, постоянно выказывал свою любовь к мальчику. После революции «дядька Андрей» стал совсем иным: заставлял Алексея прислуживать себе, издевательски к нему обращался и, в довершение ко всему, присвоил личные вещи царской семьи. С ним пришлось расстаться со скандалом. Но подобнее поведение все таки было исключением. Большинство простых людей сохраняло уважение, почитание, основанные теперь не на общественном статусе семьи, а исключительно на человеческой симпатии.

Почти пять месяцев царская семья провела в Александровском дворце под арестом. Теперь ее жизненное пространство ограничивалось двумя десятками помещений на первом и втором этажах левого крыла Александровского дворца. Это были личные апартаменты царя и царицы, комнаты детей. Ремонт и отделка здесь производились по желанию Николая и Александры сразу после их свадьбы, и с тех пор обстановка оставалась почти без изменений.