Министр юстиции прибыл в середине дня, был полон сил и удивительной энергии. Обошел все помещения дворца, проверил посты, отстранил дворцового коменданта Коцебу, вместо которого назначил своего хорошего знакомого военного юриста П. А. Коровиченко. Пожелал увидеть царскую семью. Встреча произошла в классной комнате цесаревича на втором этаже. Кроме отца и матери, присутствовали Алексей, Ольга и Татьяна. Как только министр вошел, Николай Александрович сказал: «Вот моя семья. Вот мой сын и две старшие дочери. Остальные больны: в постели. Если Вы хотите, их можно увидеть». Керенский тут же ответил: «Нет, нет, не хочу беспокоить». Затем сказал, что «английская королева интересуется здоровьем бывшей государыни». Теперь, как он видит, она находится в добром здравии. В конце у него состоялась приватная беседа с Николаем Александровичем. Керенский счел нужным сообщить, что он добился отмены смертной казни, несмотря на то, что «многие мои товарищи погибли жертвами своих убеждений». Кого генерал прокурор имел в виду, было неясно. Далее он поведал о том, что «в настоящее время решается вопрос об отъезде» семьи бывшего царя, но просил, чтобы об этом не говорили. На этом беседа завершилась.

Визит имел и грустные последствия. Выйдя из классной комнаты, Керенский в сопровождении нескольких человек из караула сразу же отправился к Вырубовой. Он был уверен, что именно эта особа – главная интриганка, основное действующее лицо распутинского кружка, влияние которого было, по его мнению, столь трагичным для России. Распутинцы, в том был уверен прокурор, не успокоились. Плетут опять свою грязную паутину. Но теперь ничего у них не выйдет. Он пресечет эту деятельность. Войдя без стука к Вырубовой, объявил, что она должна немедленно собираться и следовать по его распоряжению в Петроград. На сборы было дано несколько минут. Никто этого не ожидал. Вырубова расплакалась, но начала собираться. За дверью стояли военные и торопили. Боже мой, как же так? Она ведь не попрощалась даже со своими дорогими: с государем, государыней и их детьми! Дрожащими руками написала коротенькую записку Александре Федоровне. Попросила знакомую фельдшерицу вместе с иконой Спасителя передать ее царице.

Затем чуть не на коленях стала умолять Коровиченко и Кобылинского позволить проститься с государыней. Те неохотно согласились. Шатаясь от слабости, вошла в комнату гофлектрисы Шнейдер, где должно было произойти прощание. Через несколько минут дверь отворилась и показалось заплаканное лицо Александры Федоровны. Ее вез в кресле коляске верный камердинер Алексей Волков. Следом спешила Татьяна Николаевна. Говорить не могли, все рыдали. Вырубова припала к царице, обхватила ее руками и голосила по бабьи, забыв все светские нормы. Потом удивлялась, как она не умерла в тот момент. Успели обменяться с царицей кольцами, и Александра Федоровна сквозь рыдания, указывая на небо, сказала: «Там и в Боге мы всегда вместе». И новый приступ рыданий. Анну еле оторвали от государыни, и она плохо помнила, как оказалась в автомобиле, где уже сидела Лили Ден, тоже арестованная. Николай Александрович проститься не успел. Был на прогулке. Когда узнал, что Аню увозят, почти бегом вернулся во дворец, но автомобиль уже отъехал.

Анна Александровна, взявшая в мае 1917 года свою девичью фамилию Танеева, прожила после тех событий еще долго.