– Всего один, – сознался я. В сегодняшней игре этот мячик был наиболее простым. – До сих пор женат.

– Ну конечно! – Сусанна понимающе подмигнула. – Я и забыла, откуда вы. В вашей организации не забалуешь. Чуть что, и жена бежит к генералу, сообщать про пошатнувшийся моральный облик. И вам задерживают очередное звание… Угадала?

– В жизни всякое бывает… – обтекаемо сказал я. Моя Ленка скорее жабу съест живьем, чем пойдет плакаться по начальству. Впрочем, я ей и повода не даю. А новые звания мне тормозят немножечко за другое. – …Но возвращаясь к бывшим мужьям: разве не могло так быть, чтобы кто-то из них затаил недоброе? На вас или на соперника?

– Морды друг другу они били почти всегда, – не без гордости, как мне почудилось, объявила Сусанна. – Скандалы друг другу устраивали. Подробностей я уж не помню, хотя скандалы были качественные… Но вы ведь, надеюсь, не думаете, что Сабонис с Эдельманом или, допустим, Давтян с Сеноженским… этих двух, эпизодических, у вас наверное нет в досье… что они все взяли и объединились в банду, чтобы из-за меня расквитаться с Звягинцевым? Все они крайне приличные люди… ну кроме Пяста, конечно, но тому еще гарантированно сидеть лет восемь…

– Значит, подытожим. – Мысленно я переварил несколько новых для себя фамилий. Надо бы осторожно собрать их полные ФИО, но это после, не убежит. – Версию о причастности ваших бывших супругов и близких друзей вы категорически отметаете?

– На все сто, – подтвердила Сусанна. – Поверьте, Максим, моему вкусу, моему женскому чутью… моему красному диплому музыковеда, наконец… Я бы никогда не выбрала какого-нибудь тупого рэкетира. Все мои избранники – люди с изюминкой, своеобычные, легкие, поэтичные… ну если не брать в расчет старого дегенерата Резеду, который, впрочем, давно умер…

– Все? То есть Звягинцев тоже – легкий и поэтичный? – с некоторым сомнением уточнил я.

На фотографии в папке пропавший резиновый олигарх выглядел плечистым молотобойцем с литыми мускулами и гранитным лицом. В голливудских фильмах такие актеры изображают, в лучшем случае, отрицательных шерифов. В худшем – отрицательных киборгов.

– Все, – упрямо повторила Сусанна. – Сабонис был звонким и куртуазным, Эдельман – забавным и щедрым, у Пеклеванова открылось тонкое чувство цвета… ах, если бы он еще рисовать умел!.. А вот у Звягинцева я оценила отменный юмор и память на бардовские песни. Я забываю строку, он сразу подсказывает. Это было бесподобно. «Лыжи у печки стоят, гаснет закат за горой…»

– «…Месяц кончается март, скоро нам ехать домой», – машинально закончил я куплет Визбора. – Намек понял: мне пора закругляться. Не бойтесь, я вас помучаю еще совсем мало-мало. Пройдем еще один вопросик, ладно?

– Валяйте, Макс, сколько требуется. – Хозяйка изобразила смиренную мину. – Мы, русские, по природе своей мазохисты. Мучиться нам только в кайф. Вы, небось, хотите узнать про миллион – не клюнул ли уже по-настоящему? Отвечаю как на духу: не клюнул. С утра позвонили несколько явных шизоидов и еще одна тетка, которая назвала себя экстрасенсом. Та пообещала найти Звягинцева всего за полмиллиона, но потребовала себе, для точности поисков, его перстень или браслет, долларов так на столько же… Я их всех отфутболила далеко-далеко…

– Очень интересно, – признал я, – но только жуликами и психами с некоторых пор наша Контора не занимается.