– Что вы мне суете? Нет у меня девяноста копеек сдачи, – буркнула тетка на кассе.

Оттого, что на моем лацкане отсутствовал депутатский значок, мегера со мною не церемонилась.

– Не надо мне ваших копеек. – Я постарался сдержать себя, не расплескав силу. – Просто выбейте мне салат из свежих помидоров, вот этого заливного угря и чашку кофе.

– Я не имею права отпустить вас без сдачи, – нервно ответила кассирша. – У нас не городской общепит, у нас Государственная Дума России. Возьмите что-нибудь еще на эти деньги.

– Да что тут можно взять – на 90 копеек?

– Хлеб можно, девять кусков. Хороший хлеб, свежий.

– Зачем мне его столько? Я хлеба почти не ем. Что я с ним, по-вашему, буду делать?

– А я откуда знаю? Что хотите. Голубей покормите… Ну так мне выбивать или вы отойдете от кассы? За вами уже два депутата!..

В результате я унес за свой столик целый поднос с большой горой хлеба. Чтобы не приниматься за нежного угря сразу после склоки – половины вкуса не почувствуешь, – я насадил на вилку помидорную дольку, окунул ее в лужицу сметаны, отправил в рот и развернул с тыла «Московский листок». Курс доллара, погода, визит в Москву и.о. генсека ООН, автомобильная пробка на Новом Арбате, вышел двенадцатый «Гарри Поттер», жена Звягинцева обвиняет ФСБ… Что за День Сурка? Я про все про это уже читал!

Я заглянул на первую страницу. Так и есть! Опять! Мне снова всучили вчерашний номер! Ну, Дума, погоди, разозлился я. Придет час. Рано или поздно тебя разгонят вместе с твоими кассиршами, твоими киоскершами, твоими полотерами и твоими полузасохшими цветочками демократии. По моим наметкам, Россию вскоре ждет сильная рука с большой вертикальной метлой власти. А при наличии метлы зачем нам еще веник? Архитектурное излишество. Кстати, это неплохая метафора, надо запомнить и вставить в новую статью. Может, даже в заголовок. «Метла верзус веник»? Нет, бестолочи не знают языков. «Метла против веника»? «Метла вместо веника»?

– А, привет, Гоголь-моголь! – прозвучало над ухом.

Полоскин, кто же еще? Консультант-кремленолог с вечным пончиком в руке. Всем придумывает клички, и сам же над ними первый хихикает. Премьер у него почему-то Борман, спикер Думы – Унтер, президент – Волька-ибн-Хоттаб, а из желтка моей фамилии он еще лет сто лет назад сбил себе гоголь-моголь.

– Привет, Штаны в полоску! – традиционно ответил я.

– Видел тебя вчера по ящику, – шутовски поклонился кремленолог. – Ну прямо звезда экрана. Я смотрю, тебя к малолеткам потянуло.

– Так ты разве не знал? Гумберт – мое второе имя, – парировал я. – Гэ Гэ Желтков.

– А как твой джихад? Все ли олигархи уже на нарах?

Полоскин намекал на последний цикл моих статей, имевший немалый резонанс. Ко всем толстосумам, мною задетым, Генпрокуратура стала подбирать ключики. Меня начали сравнивать со Слепым Пью из «Острова Сокровищ».

– Маленечко оставил, на развод, – в тон ему проговорил я. – Надо же хоть кому-то за нас платить.

– Разумно, дружище, архиразумно. – Полоскин пожевал пончик и кивнул на газету. – А может, это ты Звягинцева… того-с? Колись, старичок, ведь ты? Перешел от теории к практике? Небось выкрал его, обчистил и на его доллары жрешь теперь своего угря?

– Для меня это не слишком радикально, – помотал я головой. – Обижаешь. Если уж переходить, так сразу к индивидуальному террору.