– А потом и до нас, консультантов, доберешься?

– Обещаю, что тебя убью последним, – заверил я Полоскина, и тот, весело ухмыляясь, отбежал вместе со своим пончиком.

Иногда кремленолог злил меня настолько, что я уже был готов его сглазить. Но всякий раз останавливался: он был чересчур полезной балаболкой, из его трепа я извлекал правильные интенции. Пусть погуляет. Вот уж кого я сглазил с наслаждением, так это вчерашнего телевизионщика. Он меня не на шутку унизил. Опустил ниже плинтуса. Он дал мне понять, что в глазах молодежи я стою дешевле, чем какая-то поп-звездочка третьей свежести. За это я кинул в него плохим взглядом и скрестил в кармане средний палец с указательным. Теперь с ним обязательно случится что-нибудь дрянное. Что – не знаю, но случится…

– Доброе утречко! К тебе можно подсесть?

У моего стола в позе суслика замер с подносом Мотя Апфельгауз, директор Координационного Центра По Экономической Стратегии Оборонной Политики. Центр с таким длинным названием состоял из самого Моти, двух его помощников, компьютера и закутка на верхнем этаже Госдумы. Считалось, будто Мотя обслуживает думских випов, Старую площадь и МВД. Он и на самом деле рассылал свои электронные цидульки по важным мейлам, но я был уверен: его прогнозы уничтожаются сразу по приходу вместе с другим спамом.

Впрочем, Апфельгауза я не обижал. Тот был в числе немногих, кому я внушал страх. Древний иудейский инстинкт самосохранения в долговязом, словно антенна, Моте был развит до невероятной степени. Он потрохами чувствовал во мне ток силы. Большинство знакомых меня лишь ненавидели, но этот – боялся. И ухитрялся, несмотря на рост, смотреть на меня снизу вверх.

– Садись, – разрешил я. – Какие новости в Экономической Стратегии? Инвестиционный климат планово ухудшается?

– Не так быстро, как ты предсказывал, но все же динамика именно в ту сторону, – с готовностью подтвердил Мотя. – Социологи фиксируют всплеск имперской идеи, а экономика провисает в той же пропорции. После раскулачивания «Пластикса» все стабильно ползет на минусах. Мы еще не Уганда, но сильно ниже Чехии. По-моему, америкосы даже в дохлую Румынию вкладывают больше.

– А чему ты удивляешься? – Я пожал плечами. – Элементарно, Мотя. Румыния – признанный центр мирового вампиризма. Дракула оттуда, Чаушеску оттуда, Носферату тоже оттуда. Пол-Голливуда работает на этом топливе. Страна теней, чего ты хочешь?..

– Ой! – вздрогнул Апфельгауз.

Над нашим столом нависла тень.

Это был хотя и не Дракула, но такая же нежить: кулакастый и насупленный депутат Денис Ларягин. Еще один минус думских едален – здесь чаще можно столкнуться нос к носу с каким-нибудь монстром. Ларягин был из тех, кто не желал принимать новые правила и тихо переписывать свою недвижимость на родных. Он продолжал настаивать, что богатство не порок, что слово «олигарх» придумали мы, политологи. В нынешней Думе таких уродов мизер, а в новой – не будет совсем. Либо не будет самой Думы.

– Желтков! – В мой кофе бултыхнул его смачный плевок. – Ты маленькая чернильная тварь! Пока жалишь ты, но когда-нибудь достанут и тебя, помяни мое слово… Доберутся и раздавят, как таракана. Как тухлое яйцо.

Я промолчал. Я стерпел. Лишь сильно-сильно скрестил под столом пальцы на двух руках и послал в него самый пронзительный из своих плохих взглядов. Со злости я заклеймил его не простым сглазом, а двойным проклятием.

Так сильно я не метил даже наглеца Каховского, когда полтора года назад он – высокий, красивый, самоуверенный и очень-очень богатый – прошагал мимо меня на приеме в Спаса-Хаузе.