– Очень интересно, – признал я, – но только жуликами и психами с некоторых пор наша Контора не занимается. Лучше скажите самое простое: вы сами подозреваете кого-то конкретно? Ну, кроме ФСБ и чеченцев…

Сусанна поерзала в кресле, перетасовала коленки, чуть взъерошила крашеную седину и задумчиво проговорила:

– Не то чтобы подозреваю, это слишком громко сказано… Хотя не исключаю – это да. Память у меня, уж простите, не очень хорошая, но две фамилии я вам назову. Первый – это Сергей Каховский. У него с мужем пересекался бизнес, и вышли кое-какие трения… Не знаю нюансов и, честно говоря, знать не хочу, кто из них двоих больше смухлевал, но в результате мой Звягинцев выступил на том суде против него. А Каховский в перерыве сказал ему, что такое не прощают…

– Ясно, – кивнул я. – А кто второй?

– Зовут его, если не ошибаюсь, Фердинандом. Фердинанд Изюмов. Такое вот немузыкальное сочетание. Мой Звягинцев спонсировал его выборы, но почему-то не до конца, передумал, наверное… После там была темная история со взрывом машины, с покушением, потом Изюмов лежал в реанимации… Мне кажется, этот человек уверен, что все его беды – исключительно из-за мужа.

– Так и запишем, – я черкнул на бумажке. – Каховский и Изюмов. Обещаю, мы проверим обоих. А вы еще подумайте над моим вопросом – может, кого и вспомните…

Она хорошо держалась, думал я, выруливая по Рублевке. Очень непринужденно. Почти доверительно. И всего один раз при упоминании о пропавшем муже употребила словечко «был», – когда говорила про бардовские песни. Вот отсюда мы начинаем считать разные варианты. Самый невинный – женщина оговорилась, с кем не бывает? Вариант второй, тоже безгрешный, – Звягинцев, как и жена, растерял память на цитаты, отсюда и прошедшее время. Раньше мог продолжить про лыжи у печки, теперь нет. Случается. Теперь вообразим, что это не оговорка. Тогда, выходит, она уже записала его в бывшие. Здесь тоже развилка. Или она его просто разлюбила, что для Сусанны – вещь привычная. Или мысленно уже похоронила. Тут опять варианты: она не верит в возвращение Звягинцева или она точно знает, что муж не вернется. Самая перспективная для работы – последняя версия, а самое вероятное в таком раскладе вот что: похитители уже вышли с ней на контакт и уже назвали сумму. Но больше миллиона. Поэтому она сочла их предложение завышенным. Зачем переплачивать за старого мужа, если можно бесплатно завести нового? Это, кстати, объясняет, зачем она переводит стрелки на нас: если Звягинцева убьют, во всем будет виновата Лубянка.

Логично? Да. Но пока не более доказательно, чем версия с Изюмовым, которую, кстати, тоже надо проверить. Я не стал говорить Сусанне про то, что другая фамилия, Каховский, и без ее совета оказалась в досье. Я наметил встречу с бывшим олигархом прямо на завтрашнее утро.

Не стал я тревожить Сусанну информацией и о том, что уже поручил поднять завещание Звягинцева – много ли получит вдова в случае чего? – и заодно выяснить, не было ли в последние дни каких-либо внезапных движений его активов.

И уж тем более я не стал раздражать Сусанну вестью о том, что с 17 часов сегодняшнего дня все ее домашние средства связи – и стационарный телефон, и оба сотовых, и спутниковый, и выделенка Интернета, – нами взяты на контроль. Когда люди сильно верят, что их линии защищены, они начинают проявлять поразительную беспечность при разговорах…

Моя родная жена Ленка, демократ без берегов, часто ведет со мной политические споры: все, мол, наши гэбэшные прослушки-подглядки есть ущемление гражданских свобод.