Вики закурила сигарету и отбросила спичку в очаг.

- Да, ты права! Я бы, между прочим, ничуть не удивилась, если бы узнала, что Уолли пришил именно он!

- Вики! - возмутилась Мэри. - Не смей так говорить! Тем более, что это совершенно невозможно!

- Дорогая, я тебе искренне сочувствую, но только не будь ханжой - я этого совершенно не выношу! Если его убил не Перси, то остаются только Алексис и Роберт. Больше некому.

- Вики, как ты можешь? Ты ничего не понимаешь! Кстати, я вполне допускаю, что Роберт или князь могут указать полицейским на тебя, ведь ты в это время как раз гуляла по окрестностям.

Вики выпустила облачко дыма.

- Мэри, зайчик мой, ты же прекрасно знаешь, что я и в слона с трех шагов не попаду!

- А ведь обычно ты по-другому говоришь, - сухо заметила Мэри. - Если тебя послушать, то можно подумать, что ты настоящий снайпер.

- Да, но ведь я просто играю, - развела руками Вики. - Нет, стрелок из меня совершенно никудышный. Или - стрельчиха.

- Хорошо, - кивнула Мэри. - Именно это я и скажу инспектору. Если он меня спросит, конечно.

Глава 9

На следующее утро почти все, имеющие хоть мало-мальское отношение к случившемуся накануне, были - вместо того, чтобы подуспокоиться после ночного сна, - охвачены кто волнением, кто отчаянием, а то и вовсе пребывали во власти дурных предчувствий. Инспектор, например, по самые уши увяз в трясине улик и противоречивых показаний; Мэри была уверена, что этот кошмар никогда не кончится; князь, судя по всему, осознавший двусмысленность и уязвимость своего положения, теперь ломал голову над тем, как найти из него выход, а Эрминтруда вдруг воспылала еще более страстной ненавистью к Гарольду Уайту. Лишь Вики спустилась к завтраку в обычном безмятежном настроении.

Эрминтруду уговорили позавтракать в спальне, но отнюдь не в одиночестве. Взгромоздясь в роскошном халате на трон из шелковых с кружевами подушек, она, словно любимая жена султана, устроила у себя нечто вроде военного совета. Некое утешение она уже успела почерпнуть из утренней почты; вести в провинции разносились с неимоверной быстротой, и Эрминтруда не без гордости отметила, что все знатные и известные люди прислали ей свои соболезнования. Кровать была почти доверху завалена письмами и Эрминтруда всякий раз, вскрывая очередной конверт и находя в нем какие-то особенно трогательные слова, призывала к себе Мэри и Вики, чтобы зачитать эти строки вслух. В промежутках между чтением соболезнований она рассеянно поглощала бесчисленные плюшки и тосты с джемом, а также раздавала указания прислуге. Между тем в столовой завтрак проходил на редкость беспокойно: то и дело воинственно звякал колокольчик, Эрминтруда призывала в свою опочивальню Мэри или Вики, да и горничные сновали туда-сюда, выполняя очередные зачастую противоречивые и даже взаимоисключающие - распоряжения хозяйки.

Во время очередного ночного бдения Эрминтруде вдруг пришло в голову, что она до сих пор не знает, с какой целью Уолли отправился накануне к Гарольду Уайту. Записка, доставленная ранним утром с нарочным от леди Диринг, отвлекла ее от этих мыслей, но позже, уже звоня, чтобы ей принесли завтрак, Эрминтруда вспомнила о своих мучительных сомнениях. Она тут же разбудила Мэри и велела ей позвонить в Дауэр-хаус и вызвать Уайта для разговора.

- Помяни мое слово, дорогуша, я не знаю, что там понадобилось бедному Уолли, но я печенкой чую, что Уайт затевал какую-то пакость, - заявила она. - И вообще, учитывая мое состояние и то, что Уолли застрелили буквально у него в саду, он должен был хотя бы зайти и извиниться... То есть, не в том смысле, конечно... Словом, мог бы зайти!

Мэри позвонила в Дауэр-хаус, но нарвалась на Джанет и угодила под такой поток причитаний, что довольно долго не могла передать просьбу Эрминтруды. Лишь, заметив краешком глаза, как не на шутку разгневанная Эрминтруда уже тянет пухлую руку, чтобы забрать у нее трубку, Мэри резко оборвала Джанет, прокричав, что Эрминтруда хочет поговорить с Уайтом и будет очень признательна, если он заглянет к ней по пути на работу.