Ингхэм услышал звук открываемой входной двери — скрип дерева о косяк. «Фатьма, — подумал он. — Черт бы ее побрал».

Стук в дверь.

— Говард? Есть кто-нибудь дома? — Это был НОЖ.

— Минутку. — Ингхэм натянул на себя пижамную куртку. Ему не хотелось представать перед НОЖем в таком виде. Он начал было надевать тапочки, но потом бросил и открыл дверь.

— Ага! Долго спим! Извините, если побеспокоил вас.

— Нет. Просто я решил немного доспать. Ночь выдалась беспокойной.

На Адамсе были чистые шорты-бермуды, рубашка в полоску и одна из его парусиновых кепок.

— Что так?

— Видимо, из-за жары. Становится все хуже и хуже.

— Ох уж этот август! У вас найдется для меня несколько минут? Мне кажется, это очень серьезно, — поспешно добавил Адамс.

— Конечно, присаживайтесь. Чего хотите — пива или покрепче?

НОЖ выбрал пиво. Ингхэм извлек две банки из ведра с водой на полу. Пошла пена. Пиво оказалось недостаточно холодным, но Ингхэм не стал извиняться.

— Я завтракал с вашей девушкой, — хохотнул НОЖ. — Я встретил ее на пляже и пригласил на яичницу.

— Вот как. — Значит, НОЖ не заметил его машину, решил Ингхэм. Он присел на кровать.

НОЖ занял стул возле стола:

— Очень разумная девушка, просто исключительно. Она сообщила мне, что ходит в церковь.

— Да, кажется, я тоже говорил вам об этом не так давно.

— В протестантскую. В церковь Святой Анны. Она также рассказала мне о своем брате.

«К чему он клонит?»

— Она немного беспокоится из-за вас. Говорит, что устала просить вас перебраться из этого дома в бунгало. Там вам было бы намного удобней.

— Я и здесь не ощущаю неудобств. Но могу понять, если женщину это не устраивает.

— Она рассказывала, что в Манхэттене у вас отличная квартира.

Ингхэму не понравилось это замечание — что он лезет в его частную жизнь? Что бы запел НОЖ, если бы узнал, что Джон Кастлвуд покончил с собой у него в квартире и по какой причине он так поступил?

— Ина говорила, что уедет примерно через неделю. А вы, Говард? Вы остаетесь?

— Точно не знаю. Если моя книга будет закончена — в черновом варианте, — то я, скорее всего, вернусь в Нью-Йорк.

— А я надеялся, что вы уедете вместе. — Адамс улыбнулся и положил руки на свои голые колени. — На вашем месте я не отпускал бы от себя такую девушку.

Ингхэм отхлебнул пива.

— А она хочет, чтобы я не отпускал ее от себя?

— Думаю, да. — НОЖ лукаво подмигнул ему. — Зачем тогда ей было приезжать в Тунис, если бы она не любила вас? Но я надеюсь, что вы будете честны с ней до конца, Говард. Честны во всем.

«Кстати, о честности, — вдруг подумал Ингхэм. — Вряд ли Ина поведала ему о своих чувствах к Кастлвуду. Могла бы быть и пооткровеннее».

— Возможно, между такими взрослыми людьми, как мы, всегда есть какие-то секреты. И я не уверен, что мне хотелось бы знать все о ее прошлом. Почему бы кое-чему не остаться сугубо личным?

— Возможно. Однако по отношению к тому, кого мы любим и кто любит нас, наше сердце должно быть открыто.

Как всегда, слушая НОЖа, Ингхэм представлял себе все в буквальном смысле: разрезанное сердце с клапанами и с сосудами, словно в мясной лавке.

— Не уверен, что согласен с вами. Я считаю, что настоящее значительно важнее прошлого. Особенно если другой человек не присутствовал в этом прошлом.

— Ну, прошлое-то совсем недавнее. Я имею в виду только честность отношений.