— Я не умею жить с людьми, — прошептала Зинаида и зашагала по тенистой тропинке к дому.

Под деревьями было еще душней. Плотная крона хранила дневной жар и сделала воздух таким горячим, что у Зинаиды зачесалось между лопатками и по спине поползла капля пота.

В ожидании грозы притихли птицы, попрятались, кто куда, осторожные люди.

Девушка прибавила шагу. Тоненькая и легкая, она двигалась почти бесшумно, перескакивая через камешки и вылезшие на поверхность толстые корни имеретинских дубов.

Тропа свернула влево. Зинаида подобрала спереди платье, готовясь к крутому подъему, как вдруг где-то впереди, прямо за поворотом, послышался короткий вскрик.

Замерев лишь на мгновение, Зинаида кинулась на звук, но в темноте ничего не разглядела. Она уже решила, что ей почудилось, но сбоку, в самой чаще каштановой рощи послышался то ли рык, то ли вздох, и, нырнув под кроны, девушка двинулась вперед, пригибаясь под толстыми ветками и отводя от лица тонкие.

Наверное, она так ничего и не увидела бы, если бы луна не выскользнула из-за туч, облив мертвенным светом ложбинку между пышными кустами бересклета.

От того, что открылось ее взору, веяло таким ужасом, что она застыла на месте, не в силах сделать ни шагу.

Вдавленная в землю, лежала, раскинув руки в стороны, обнаженная девушка, а над ней склонился кто-то серый — она не сразу поняла, что существо тоже обнажено — и бесформенный. В руке у него был нож, которым он что-то остервенело чертил на теле жертвы. Из-под лезвия по белой коже ручейками бежала темная кровь и стекала в черную землю.

И в тот миг, когда серое существо выпрямилось, отпрянув от своей жертвы, прямо над ним сверкнула молния, ее зигзаг пронзил пространство, и все содрогнулось от сильнейшего удара грома. Как будто разверзлись небеса и кто-то метнул сверкающую стрелу, метя в убийцу, но не попал, извергнув вопль отчаяния.

Серое существо вскочило и выпрямилось, как натянутая струна.

— Ну! — крикнуло оно кому-то.

Следующая вспышка осветила его ликующее в предвкушении чуда лицо, и Зинаида вздрогнула.

Это человек! Живой человек, а не восставший из ада мертвец!

Снова громыхнуло, и человек содрогнулся всем телом, подставляя небу свое странно серое тело.

И тут раздался стук копыт. Звук был такой, словно всадник находился в двух шагах.

Зинаида судорожно оглянулась, а когда снова посмотрела вперед, то увидела, как убийца большими скачками удаляется в сторону, странно нагнувшись и раскачивая длинными руками, словно…

— Серая обезьяна…

Зинаида и сама не поняла, как смогла выговорить что-то членораздельное, — губы ее не двигались, сведенные судорогой, а сознание, потрясенное увиденным, отказывалось служить.

Она привалилась к стволу и медленно сползла на землю.

В то же мгновение хлынул безумный и страшный в своем неистовстве ливень.

Лишь через два часа бесчувственное тело Зинаиды обнаружили и принесли в дом.

Она пролежала в сильнейшей лихорадке и беспамятстве неделю. Родные беспокоились, что произошедшее спровоцирует развитие чахотки, опасность которой грозила девушке с рождения, но Зинаида пришла в себя и стала поправляться.

О том, что случилось с ней, она говорить отказывалась, и близкие решили, что девушка ничего не помнит.

Но Зинаида помнила.

Каждую секунду и самый краткий миг».

Он собирался продолжить, но тут засветился экран мобильника, и прилетевшее сообщение заставило машинально закрыть файл. Не ответить было нельзя, но ему понадобилось время, чтобы вернуться в настоящее.

Сколько бы он ни читал написанное, впечатление всегда было одинаковым: он переносился на ту самую поляну, чувствовал в руке тот самый нож, вспарывающий податливую плоть, и содрогался от ожидания решающего мгновения, которое так и не наступило.