|
Я бы к ней подошла, но мать позвала ее к карточному столу, где уже сидели Прис, Артур и миссис Уоллес. С полчаса они играли в «двадцать одно», потом миссис Уоллес закричала, что у нее выиграли все пуговицы, и отправилась наверх. На обратном пути я ее перехватила и вернула к разговору о миссис Сильвестр и ее дочери. Какой показалась ей девушка, спросила я, когда она видела ее последний раз. По словам миссис Уоллес, девица была «в полном раздрызге»; мать сосватала ей жениха с кудлатой черной бородой и красными губами, и всем, кто справлялся о ее самочувствии, эта рыжая мисс Сильвестр отвечала одно: «Я выхожу замуж» — и совала под нос руку, где было кольцо с изумрудом размером с куриное яйцо.
Я спросила, где живут Сильвестры, и миссис Уоллес удивленно выгнула бровь: — Уехали обратно в Америку, моя дорогая. Она встретила их лишь раз, когда еще шел суд; почти никто не знал, что они продали дом и распустили прислугу, — мамаша пребывала в невиданной спешке, чтобы увезти и выдать дочь замуж. — Думаю, где тяжба, там всегда скандал. Видимо, в Нью-Йорке этакие вещи воспринимают не столь остро. Тут мать, наставлявшая Вайгерс, спросила: — Что такое? О ком вы говорите? Надеюсь, не о призраках? Отсвет игрального сукна превращал ее шею в зеленое жабье горло. Я лишь покачала головой, чтобы не мешать болтовне Присциллы, которая, взяв сдачу, завела: — В Маришесе... В Италии... Возник бессвязный разговор о свадебном путешествии. Я смотрела в огонь камина, Стивен клевал носом над газетой. Потом я уловила слова матери: — ...Не бывала, сэр, и не имела желания! Неудобства поездки, жара и тамошняя еда для меня невыносимы. Она все еще рассказывала Артуру о папиных путешествиях в Италию, когда мы были маленькими, о предполагавшейся поездке, в которую он хотел взять меня и Хелен как помощниц. Вот уж не знал, что Хелен такая ученая, сказал Артур, а мать ответила: именно благодаря работе мистера Приора она оказалась среди нас! — Хелен посещала лекции мистера Приора, там Маргарет ее встретила и привела в наш дом. С тех пор она стала нашей желанной гостьей и любимицей мистера Приора. Разумеется, мы не знали — правда, Присцилла? — что она бывает у нас ради Стивена... Не красней, Хелен, дорогая! Я стояла у камина и все слышала. Видела, как вспыхнула Хелен, но мои щеки оставались холодны. В конце концов, я столько раз слышала эту историю, что уже почти поверила в нее сама. Кроме того, слова брата заставили меня призадуматься. Больше я ни с кем не говорила, но перед тем как подняться к себе, растолкала Стивена из дремы и сказала: — Ты говорил о парне в муслине... Так вот, я видела тюремную почтальоншу, и знаешь, что она сказала? За все время в тюрьме Селина Дауэс не получила и не отправила ни единого письма. Тогда скажи: кто добровольно отправится в Миллбанк, чтобы выгородить любимого, который ничего не присылает — ни письмеца, ни весточки? Брат не нашелся, что ответить.
25 ноября 1872 года
Нынче был ужасный скандал! Весь полдень я провела с миссис Бринк и припозднилась к обеду. Мистер Катлер довольно часто опаздывает, но никто не возникает. Когда я проскользнула к столу, мистер Винси заметил: — Надеюсь, мисс Дауэс, Бетти не все скормила собакам и что-то оставила для вас. Мы уж решили, что вам теперь зазорно есть с нами. Уверена, сказала я, такой день никогда не настанет, на что он ответил: — Ну да, вы же с вашим редким даром способны заглянуть в будущее, чтобы такое говорить. Дальше мистер Винси завел про то, что 4 месяца назад я была счастлива получить местечко в его заведении, а теперь, кажется, положила глаз на что-то получше. Он передал мне тарелку с кусочком кролика и вареной картошкой, и тогда я сказала: — Конечно, вовсе не трудно найти что-нибудь лучше обедов миссис Винси. |
