|
Кое-кто из местного населения (в том числе и источники НКВД) твердил, что Мудрая Лиса знается с нечистой силой, мол, этим и объясняется неуловимость и все прочее: сверхестественное чутье на засады, умение исчезать из самых надежных ловушек... Кураторы из НКВД, как легко догадаться, эти разговорчики и подобные настроения пресекали в корне, чтобы не разводить глупой мистики, которой место исключительно на свалке истории. Именно так полагал и человек, с которым приключилась нижеследующая история. Полагал до определенного времени... Командование принимает решения быстро и неожиданно. А посему для нашего героя очередной приказ был громом с ясного неба — но исключительно в смысле неожиданности. Человек это был опытный, служил не первый год. Трое выделенных ему в подчиненные тоже были не зеленые новобранцы. Осназ НКВД — это, знаете ли, были те еще ребятки, способные размазать любых Джеймсов Бондов и Шварценеггеров... Вводная оказалась не такой уж сложной. Есть кореец, который по каким-то своим личным причинам (кои никого, в общем, не интересуют) хочет сдать советским Мудрую Лису, у которого шестерил года два, а потом отчего-то решил завязать. И группе надлежит выдвинуться в указанную точку на самой границе, дабы встретиться с этой отчего-то прозревшей и перековавшейся шестеркой, а там он подробно расскажет, где именно следует изловить Лису. Задание самое обычное. Бывали и посложнее, и поопаснее. И то, что в углу комнаты все время, пока облеченный полномочиями краском проводил инструктаж, сидел незнакомый человек, тоже было ситуацией привычной. Мало ли кто и откуда. Особист из области, а то и, учитывая важность задания, товарищ из наркомата. Такие частенько маячили в некотором отдалении. Вот только, учитывая последующее, этот незнакомец запомнился рассказчику как никто другой. Худое лицо, обтянутый кожей череп, довольно неприятный (последнее никак не может служить особой приметой, поскольку шишки из системы, как правило, обаянием и не блистали). На левом рукаве шинели — герб Советского Союза, но петлиц на воротнике нет. А на петлицах гимнастерки видны из-под распахнутого ворота по три полоски, но сколько на них звездочек, разглядеть не удалось. Он все время инструктажа просидел неподвижно, вроде бы и не дыша. Только потом, когда командир закончил, пересел поближе, не спеша обозрел четверку не самым приятным взглядом — и заговорил. Голос у него был примечательный — словно человек, никак не привыкший быть добрым и душевным, искренне пытался говорить с некоторой долей неофициальности и теплоты. — Вот тут такое дело, ребята... — сказал он, не глядя в глаза. — Если что-то не получится, если что-то начнет не складываться... Ладно, давайте без дипломатии. — Если начнется что-то странное, непонятное, необычное... — он определенно сделал над собой усилие. — В общем, если начнется какая-нибудь чертовщина, разрешаю прервать выполнение задания и вернуться назад. Более того, даже не разрешаю, а требую, приказываю... И командир их закивал, все это полностью подтверждая. Рассказчик, старший группы, забыв о дисциплине, так и вылупился на незнакомца, как баран на новые ворота (его собственное выражение). Подобного за все время службы ему слышать не приходилось... — Вопросы есть? Он решился, спросил насколько мог безразличнее: — Простите, как это понимать, товарищ... Незнакомец так и не произнес своего звания. Он зыркнул вовсе уж неприязненно и сказал, как отрезал: — Так и понимайте. Что вам, пять лет? При любой непонятной чертовщине — поворот кругом, и что есть прыти домой... Дискуссия окончена. Можете идти. |
