Ко времени воссоединения с Иммануилом в российской столице экономическое и социальное положение семьи стало заметно более хорошим. Продажа изобретения за двадцать пять тысяч рублей серебром помогла Иммануилу обрести репутацию изобретателя и предпринимателя. О высокой оценке его таланта свидетельствует и тот факт, что вскоре после приезда семьи ему предложили стать российским подданным и поступить на российскую службу. Такое же предложение получил его немецкий конкурент Мориц Якоби, когда приехал в Россию в 1837 году. В отличие от Якоби, Иммануил отказался, объясняя решение незнанием русского языка и законодательства. С учетом его отношения к «системе правления в России» можно предположить, что это объяснение не было единственной причиной.⁶

В том же году, когда Иммануилу было предложено принять российское подданство, в семье произошло пополнение: 29 октября 1843 года Андриетта родила пятого ребенка – Эмиля. В октябре 1845 года родился еще один сын, Рольф, а в сентябре 1849‑го, когда матери было 46 лет, на свет появилась Бетти, которой, как и первой дочери Шарлотте, довелось прожить всего два года. Присматривать за детьми помогала Сельма Шарлин, дочь хозяина квартиры Иммануила в Або.

В описываемые годы старшие братья Роберт, Людвиг и Альфред были полностью поглощены учебой. Ситуация с образованием иностранцев в России была особенной. Заграничные ученики не имели права посещать российские школы или поступать в российские университеты. Иностранным учителям также не было дозволено преподавать в стране без специального разрешения. Россия Николая I отличалась клаустрофобическим национализмом, и к иностранным влияниям относились с большим подозрением, опасаясь идеологического заражения.

Пожелай при этом Андриетта и Иммануил отдать мальчиков в школу, у них были бы прекрасные «нерусские» альтернативы: например, немецкие учебные заведения Петербурга Анненшуле и Петришуле, а также шведская приходская школа. При немецких школах были гимназии, в то время как преподавание в школе шведского прихода охватывало только начальные классы, отставая также по педагогическому уровню. Однако честолюбивые родители решили нанять для сыновей частных репетиторов. Это было разумное решение, учитывая их недостаточную подготовку. Кроме того, немецкие школы располагались в центре города, вдали от дома.

Сведений о первых занятиях мальчиков в Петербурге немного. По имени упоминается только один учитель: Бенедикт Ларс Сантесон преподавал шведский язык и историю. Сантесон служил секретарем при королевской канцелярии в Стокгольме, но после 1815 года он, так же как и Иммануил, покинул Швецию по причине задолженностей. В 1819 году он стал российским подданным, а в 1820 году получил разрешение шведского правительства «нести публичную службу» в Петербурге. Затем Сантесон устроился учителем языка при кадетской школе. Согласно дочери Людвига, мальчикам также запомнился «очень хороший русский учитель, который, должно быть, был превосходным педагогом». Вскоре мальчики стали учить уроки вместе, из чего следует, что младший, Альфред, быстро догнал своих старших братьев. Формальное образование сыновей Нобеля, судя по всему, завершилось в 1850 году.

Изначально Иммануил возлагал надежды на Людвига как на будущего архитектора с соответствующим образованием, но они не оправдались. Вместо этого Людвиг и Роберт с двадцати лет стали работать в мастерской. Таким образом, двое братьев сделали упор на инженерные знания. Что касается Альфреда, в нем рано проснулся интерес к химии – науке, которой с годами прекрасно овладел и Роберт. Главные уроки Людвиг и Роберт прошли в мастерской под руководством отца. Учитывая техническую смекалку и хватку Иммануила, этот метод обучения, несомненно, имел свои преимущества.