И сделал было шаг, чтобы спуститься к реке. Однако оба его спутника по-прежнему стояли, словно в оцепенении: минувший день закончился неожиданно недобро, и от ночи следовало, наверное, ожидать каких-то новых и не менее угрожающих сюрпризов.

    -  Знаете, господа, - неожиданно откровенно сказал Граве, - мне страшно. Не напрасно ли мы успокаиваем себя?

    Ева вцепилась пальцами в его плечо, тоже напуганная молчаливым мраком, которого даже горящий поселок не мог одолеть.

    Милов остался как бы в одиночестве. Он был чужаком тут, и не его город это был, и дела у него были - свои, особенные, его спутников совершенно не касающиеся. Наверное, пора было прощаться с ними и следовать своим путем; город пока его не интересовал: его очередь, города, должна была наступить позже. Все было тихо, так что оба спутника Милова, у которых город создавал чувство общности и единой судьбы, наверняка смогут спокойно добраться до дома на своем автобусе. Надо было уходить, иначе он рисковал попасть в жестокий цейтнот. И все же что-то мешало вот так сразу повернуться и двинуться своим путем. Может быть, как раз потому, что был он здесь посторонним, он сохранил способность думать трезвее и, не имея пока никаких доказательств, как-то нутром, что ли, чувствовал: что-то не так, не в отказе покупать капусту было дело, а значит, инцидент мог оказаться не единственным, и опасность, какой бы она ни была, далеко еще не миновала - интуиция говорила так, а он привык доверять ей. Значит, рано еще было уходить? Он уже повернулся было, чтобы поторопить их, но тут горожане и сами вышли, наконец, из своей бездвижности.

    -  Я чувствую, как Лили зовет меня! - патетически сказал Граве. Дрожь его прошла, голос звучал едва ли не героически.

    Ева же, напротив, попыталась погасить волнение насмешкой.

    -  Браво! - сказала она. - Вот заговорил мужчина. А вы, Дан, не спешите спасать свою благоверную? Туристы ведь ездят семьями. Где вы, кстати, ухитрились потерять ее? Или она предоставляет вам неограниченную свободу действий?

    «Черт знает, что я говорю, - подумала она сама. - Зачем?»

    -  Я езжу один, - сказал Милов. - Догадался своевременно развестись - давным-давно.

    -  О, - сказала Ева, - куда только смотрят женщины? Какой шанс упускают! Ну, пора идти. Вы, надеюсь, с нами? - Это был даже не вопрос, но утверждение.

    -  С вами, - сказал Милов, прикинув еще, что до Центра добраться куда быстрее можно будет по шоссе, доехав на автобусе до перекрестка. - Во всяком случае, часть пути проделаем вместе, а уж там - помашу вам рукой на прощание.

    -  Значит, бросите нас на произвол судьбы, - сказала Ева.

    Вместо ответа Милов протянул оба захваченных в пещере пистолета:

    -  Возьмите на всякий случай…

    -  Нет-нет, от этого избавьте, - сказал Граве и спрятал руки за спину. - У меня нет разрешения полиции на ношение оружия, и я не вправе…

    -  Давайте, Дан, - кивнула Ева.

    -  Справитесь?

    -  Ну, я современная женщина. Не беспокойтесь. Вряд ли он понадобится, я беру его как сувенир - на память…

    -  Гм, - сказал Милов несколько смущенно и засунул второй пистолет в карман. - А я-то надеялся избавиться от лишнего груза. Господин Граве, вы можете получить его, как только попросите.

    -  Нет-нет. Очень вам благодарен, но… Обождите, господин Милф, нам же не в ту сторону! Мост - там!

    -  Знаю. Но вы уверены, что на мосту - чисто?

    -  А вам нужно, чтобы было подметено? - не утерпела Ева.