Владимир Михайлов. Ночь черного хрусталяМилов - 1
Весь мир переживает экологическое бедствие. Отравлена земля, вода и воздух, все чаще рождаются дети, которые не могут дышать атмосферным воздухом. Их содержат в специальных кислородных камерах на территории Международного научного центра ООН в Намурии. Сотрудник Интерпола Даниил Милов расследовал дело о контрабанде наркотиков и оказался на территории этого европейского государства. В это время под лозунгами борьбы за природу в Намурии произошел государственный переворот и к власти пришли фашисты. Они остановили заводы, взорвали плотину, начали убивать ученых… * * * - Доктор Рикс! Срочно - город! ОДА! Женщина выхватила из кармана халата плоскую коробочку коммутатива. Нажала кнопку. - Доктор Рикс? - Голос в коробочке казался сплющенным. - Снова ОДА! Девочка, роды проходили нормально… Женщина опустила веки - может быть, чтобы никто не увидел в ее глазах отчаяния. Но голос ее в наступившей мгновенно тишине прозвучал спокойно, почти безмятежно, как если бы ей сообщили - ну, что лампочка в прихожей перегорела, например; только свободная рука непроизвольно сжалась в кулак: - Что же вы предприняли? - Сразу же, по инструкции, дали кислород. Затем… Она слушала еще несколько секунд. - Пока дышит нормально. Однако… Она перебила: - Готовьте к перевозке. Сейчас к вам вылетит вертолет. - Доктор, хотелось бы… Видите ли, ее отец - Растабелл. Она знала, кто такой Растабелл. - Не волнуйтесь, все будет отлично. Рука с коммутативом медленно опустилась, бессильно повисла, но лишь на секунду. - Доктор Карлуски, разрешите… Он кивнул головой с узким, морщинистым лицом. - Разумеется, доктор Рикс. Я уверен - это вчерашний выброс; следовало ожидать… На несколько мгновений выдержка изменила ей: - Шесть наших обращений к этому их правительству, шесть успокоительных ответов - и все на бумаге, только на бумаге… В конце концов, это же их дети, а не мои! - Ну, что вы, - сказал доктор Карлуски, стянув морщины в улыбку. - Правительства всегда бездетны. Хорошо, что у нас еще есть термобоксы. - Еще три, - ответила она уже в дверях. - Что будет потом - не знаю… - А кто знает? - сказал доктор Карлуски ей вслед. Что будет потом, не знал никто. Ни здесь, в Международном Научном Центре ООН, располагавшемся в уютном (по привычке его продолжали считать уютным) уголке Европы, в Намурии, ни, пожалуй, во всем мире. Правда, не было уже той растерянности, что сопутствовала первым подобным случаям - сперва вовсе непостижимым, потому что младенцы рождались вроде бы совершенно здоровыми, были они доношены, выходили правильно, не было ни удушения пуповиной и никаких других бед из числа тех, что подстерегают еще не родившегося. Вскрытия показывали, что дети были совершенно нормальными - только их крохотные легкие выглядели как бы сожженными если не кислотой, то удушливым газом. Ведь ничего, кроме воздуха, каким все дышат, не содержалось в родильных залах. Все дышат, а эти вдруг не захотели: один, другой, третий, четвертый - и, как говорится, пошло. Не только в Намурии, хотя небольшая страна эта оказалась одной из первых, и не только в Европе. |
