|
Интересно, как это Абоди ничего не заметил? А может, и заметил, может, узнал мой голос, несмотря на зажатый нос, — теперь этого не узнать. А может, и не заметил, черт его знает, он же думал только об одном: как бы побыстрее и понадежнее усыпить детектива. Но теперь он мог влить в него хоть всю бутылку, месье Венс не замечал, что происходит вокруг, он думал только о Флориане. «Любит ли она его?.. Любит ли он ее?..» — ну, и все такое прочее. И — почему она курит опиум? И — почему он это ей позволяет? Было о чем думать до утра и разбираться в том, почему это белое до странности черно. Но это вовсе не означает, будто Абоди плохо сыграл свою роль! Около одиннадцати ему взбрело в голову позвонить домой — якобы для того, чтобы упросить свою ненаглядную женушку остаться дома, быть хорошей девочкой, почитать смирненько Бурже или Сартра и все такое… А на самом деле — чтобы удостовериться, что она ушла, и ловушка сработает теперь именно так, как было задумано. Ему казалось, будто таким образом он окончательно утвердит в глазах детектива образ «глубоко-огорченного-но-страстно-как-в-первый-день-влюбленного-в-свою-жену-мужа». И это бы, конечно, ему удалось, если б месье Венс, притворяясь сонной мухой, не размышлял при этом со страшной скоростью! Обычно ему требовалось куда больше одного стакана, чтобы почувствовать желание заснуть, и у виски нет такого привкуса. А у чего есть? У сельтерской воды разве что или… Но у виски — никогда! Что бы ты сделала в таком случае, Пеони, чтобы избавиться от сомнений? Сама бы себе налила, точно? Месье Венс именно так и поступил. Взял да и налил из бутылки. И попробовал. Действительно — виски? Действительно — виски. Да еще какое! И в новой порции — ни малейшего привкуса, никаким лекарством и не пахнет! Мда, значит, там была какая-то отрава. И значит, снотворное — если только это и впрямь всего лишь снотворное! — было подмешано в его стакан, а не в бутылку, и значит, это сделал хитроумный и ловкорукий Абоди, а вовсе не абсолютно невиновный малыш Стив! Но! Абоди позвал его, месье Венса, на помощь сам, никто его не заставлял, и Абоди рассчитывал на то, что он, месье Венс, станет его защищать. Зачем же усыплять человека, который должен защитить тебя в минуту смертельной опасности, когда эта минута вот-вот наступит? Разве что… Разве что никакой смертельной опасности не существует, нет и никогда не было, а «телохранитель» понадобился ради какой-то совершенно иной цели. Вот скажи, Пеони, ведь даже ты, с твоими птичьими мозгами, начинаешь понимать, в чем тут загвоздка, а?
— ‘азумеется, да, моя не понимай, мисте’ Стив! — «Не понимай, не понимай»! Ну, подумай: какую помощь может оказать спящий человек? Да ясно же: никакой помощи он оказать не способен! Ты можешь рассчитывать на защиту со стороны слепоглухонемого, можешь, да? Отнюдь! Ты представь себе, представь: слепой, глухой и, ко всему еще, немой! А каким бывает человек, когда он спит, как сурок? Понимай? Может от него быть толк? — Тепер'ь моя понимай! 'азумеется, нет, мисте' Стив! — А вот и да! Толк быть может! От одного его присутствия! Знаешь, почему? Когда он проснется, то станет важным свидетелем и — обеспечит АЛИБИ!!! Улавливаешь, Пеони? Алиби! Абоди нуждался в алиби и рассчитывал на то, что благодаря присутствию в ту ночь рядом с ним месье Венса будет им обеспечен! Ты только подумай: алиби, подтвержденное сыщиком, пусть даже сыщиком-любителем, дилетантом, — что может быть лучше? О чем еще можно мечтать? Но… Опять — но! Когда человеку требуется алиби? Ежу понятно: когда он замышляет какую-то пакость! Какую пакость мог замыслить Абоди и осуществить ее, не выходя из своего кабинета? Единственный способ узнать — прийти и посмотреть, что будет, самому принять участие в игре. А он что сейчас делает? Только надо думать и действовать побыстрее, потому что уж очень клонит в сон, хоть спички в глаза вставляй… Абоди тоже позевывает, вроде бы начинает клевать носом… Быстрее, Венс, соображай быстрее! Он только делает вид будто очень хочет спать? Вот именно что — делает вид! Теперь, когда месье Венс знает, даже эта комедия с закрывающимися глазами доказывает: Абоди приступил к реализации давно задуманного плана! Письма с угрозами? Да он сам писал их себе для того, чтобы иметь повод призвать на помощь Воробейчика! Зеленый Дракон? Он его попросту придумал! Так-так, и все-таки зачем это все? Добровольно оказавшись в заточении до самого утра, Абоди сделать ничего не сможет… Да, ничего, но ведь он может ждать, когда произойдет что-то, в чем его могли бы обвинить, обладай он в эту минуту свободой действий! Что-то, что вполне способен сделать по его приказу другой человек. |
