Изменить размер шрифта - +
Все звуки вдруг перекрыл пронзительный взволнованный дискант юного Томми Уайата:

— Пучеглаз! Пучеглаз! Взять его!

Реакция последовала незамедлительно.

Из беспорядочного пестрого клубка вырвался черно-белый пятнистый пес. За полсекунды он на три корпуса опередил остальных.

Гонка приближалась к повороту, за которым находился пригорок, довольно круто обрывавшийся вниз. Чуть в стороне от обрыва сидел спиной к дороге высокий джентльмен с хорошей выправкой, в котором без труда угадывался военный, и наносил мелкие мазки кистью на холст, стоящий перед ним на мольберте. Позади мольберта находились две дамы, одной из которых была Джоан Бейли. Их лица были обращены к улице. При виде происходящего дамы замерли, раскрыв рты.

— Пучеглаз! — в последний раз прозвенел боевой клич.

Одним прыжком длинноногий Пучеглаз нагнал чемодан, запрыгнул на него и свалился, ошеломленный. Чемодан, покачнувшись от неожиданного толчка, изменил направление и двинулся прямо к обрыву, распахиваясь на лету.

Пятнистая собака полетела в одном направлении. Бутылка шотландского виски — в другом. Чемодан как будто расправил огромные, дьявольские кожаные крылья и спикировал прямо на затылок полковника Бейли, завалив его нижним бельем Г.М. и впечатав лицом во влажный холст; чемодан, полковник и мольберт свалились на землю.

По меньшей мере на несколько секунд после того толпа очевидцев — собаки, дети, зеваки — окаменела, как изваяние Насмешливой Вдовы, которое высилось на некотором расстоянии. Однако всеобщее оцепенение не было вызвано прискорбным положением полковника Бейли.

На лугу, метрах в тридцати от них, стоял Том Уайат; он беседовал с двумя людьми, держащими теодолит. Услышав шум, Том медленно обернулся. В руках его был тяжелый терновый посох. Даже с дальнего расстояния было видно, как вытаращились его глаза, а брюшко заходило ходуном, набирая воздуха для боевого клича.

— Ха-а-а-а! — завопил Сквайр Уайат.

По оценкам Джоан Бейли, подобного вопля никто не слышал со времен разгрома наполеоновской гвардии при Ватерлоо. За долю секунды все — собаки, мальчики, девочки, даже их родители — развернулись кругом и, толкаясь, понеслись обратно, вверх по Главной улице. И вся масса на полном ходу врезалась в сэра Генри Мерривейла. Тот галантно изогнулся, но удержать равновесия не смог и снова плюхнулся на дорогу.

Только три крошечные фигурки из всей толпы остались стоять, парализованные страхом, у обрыва.

— Жуть! — прошептал юный Томми Уайат.

— Дядя Том! — пропищала девятилетняя девочка.

Пятнистая собака окидывала место действия ясным взором; она пыталась выглядеть столь же невинно, как и сам Г.М.

— Я с вас шкуру спущу! — заорал Сквайр, потрясая терновым посохом. — Чтоб мне провалиться, со всех троих спущу шкуру!

Троица, как будто у каждого над ухом спустили курок стартового пистолета, немедленно бросилась к широким воротам парка.

Темнело; на лугу, где произошла катастрофа, преподобный Джеймс, тяжело дыша, пытался помочь полковнику Бейли выбраться из-под чемодана, мольберта и красок.

Сэр Генри Мерривейл, опустив голову и ссутулясь, все сидел посреди дороги, как человек, который сдался под напором обстоятельств.

Дама, стоявшая рядом с Джоан Бейли, оказалась Стеллой Лейси. Покосившись на свою спутницу, она мягко попеняла ей:

— Джоан, прошу вас! В том, что случилось с вашим дядей Джорджем, я не вижу абсолютно ничего смешного.

— Н-н-н… — начала Джоан, но продолжать не могла.

Отвернувшись, недостойная племянница закрыла лицо руками и принялась раскачиваться взад-вперед. Стелла Лейси выразила легкое возмущение.

— Чувство юмора, Джоан, — заметила она, — заключается не в том, чтобы потешаться над беднягой, поскользнувшимся на банановой кожуре.

Быстрый переход