Изменить размер шрифта - +

Незапертая дверь? На наших это было не похоже. Косенко не без колебаний переступил порог и тут же отпрянул назад.

Через полчаса взбудораженный корреспондент был в посольстве. Молодой дежурный, скучавший за столиком с телефонами, обрадовался ему:

— Какие новости из Москвы, Витек?

Косенко, обычно старавшийся ладить с посольскими, не подхватил шутливого тона.

— Червонцев на месте?

Дежурный, демонстрируя легкую обиду, снял трубку внутреннего телефона, набрал номер советника по политическим вопросам.

— Не отвечает.

— Где он? У посла?

— Посол уехал к себе в резиденцию, — дежурный помялся. — Скорее всего, Червонцев поднялся на четвертый этаж… Жди, пока спустится.

— Звони туда, — потребовал Косенко. — У меня неотложное дело.

— Ты что? — засмеялся дежурный. — Не имею права.

— Тогда я сам поднимусь. — Косенко ринулся вверх по лестнице.

— С ума сошел? — Дежурный поднялся со стула, чтобы остановить Косенко, потом решил, что, если корреспонденту нужны неприятности, пусть лезет на рожон.

Четвертый этаж обширного посольского здания не был похож на три остальных. Во-первых, на четвертый этаж не поднимался лифт. Во-вторых, в длинный коридор на этаже выходили только две двери. На одной висела табличка с надписью «Архив», но никто из посольских за справками туда не обращался. На второй, дальней, металлической двери надписи и вовсе не было. Отсутствовала и ручка. Только глазок и отечественный звонок с облупившейся краской.

Косенко оказался здесь в первый раз. Он проскочил мимо «Архива» и, задыхаясь, помчался к угловой двери. Взбудораженный, не заметил звонка и, толкнув дверь, влетел в большую комнату без окон.

За столом под люстрой (окна были наглухо закрыты металлическими ставнями) сидели советник посольства Червонцев, первый секретарь Вострухин, пресс-атташе Кузьмищев и шифровальщик Барабанов. Это был костяк резидентуры внешней разведки, работавшей под посольской крышей.

Российской колонией правили двое — посол и резидент. Олег Червонцев, в очках, с квадратным мощным лицом, исполнял обязанности резидента. Советник-посланник, второй по рангу в дипломатической иерархии, был человек образованный, опытный, знаток арабского языка — начинал переводчиком, — но безвластный и трусоватый.

На столе стояли две бутылки армянского коньяка (одна почти пустая) и обязательный на посольских застольях «Гуляй, Вася» — то есть виски «Джонни Уокер». Из закуски родная неразделанная селедка, полбуханки черного, надорванный пакет с подсоленным печеньем и банка аккуратненьких маринованных огурчиков, купленная в лавке напротив посольства.

Коньяк, черный хлеб и селедку, понял Косенко, привез из Москвы Федоровский. Накануне, отмечая его приезд, разведчики гуляли весь вечер, а с утра, видимо, решили поправиться, хотя тощий Вострухин, известный пристрастием к горячительным напиткам, при каждой выпивке поучал молодых коллег:

— Проснулся утром — сразу не похмеляйся, а то не остановишься и запьешь. Продержись до десяти и только тогда позволь себе пивка.

Заветы Вострухина были забыты. Это Косенко понял по шифровальщику Коле Барабанову, живой иллюстрации выражения «залил глаза». За три года командировки секретный человек Коля, редко выпускаемый за посольскую ограду, наел брюшко и пристрастился к виски «Гуляй, Вася». После первой же рюмки глаза у него исчезали за нависающими мешками.

Увидев Косенко, Олег Червонцев метнул злобный взгляд на Колю Барабанова, которому полагалось следить за тем, чтобы дверь в помещение резидентуры была закрыта, но сдержал себя.

— Заходи, Сережа.

Быстрый переход