Что же касается стюардессы, бортрадиста и члена экипажа в помещении для отдыха, то событие это, по‑видимому, застигло врасплох и их.
Ручку двери повернуть было невозможно. Я позвал Джекстроу, но и вдвоем нам не удалось сдвинуть ее даже самую малость. По‑видимому, при ударе о торос произошла деформация всего фюзеляжа самолета. Если дверь, находившаяся сзади кабины управления, перекошена в такой же степени – а подобное непременно должно было произойти, поскольку она расположена ближе к месту удара, – то всех этих людей придется извлекать через окна кабины летчиков.
Вспомнив о страшной ране на голове бортрадиста, я подумал, что вряд ли имеет смысл тревожить его.
Когда я отвернулся от двери, дорогу мне преградила какая‑то фигура. Это был седовласый, с сивыми усами «полковник‑южанин». На багровом лице выделялись выпученные голубые глаза. Разозли такого хорошенько, мигом в святцы угодишь. Именно в подобного рода состоянии господин этот и находился.
– Что случилось? Какого черта? – гремел он голосом, который как нельзя больше подходил к его полковничьей внешности. – На кой ляд мы приземлились?
Что мы тут забыли? Что это за шум снаружи? И кто вы такие, черт бы вас побрал?
«Похоже, большая шишка», – подумал я. Денег и влияния ему не занимать, так что можно без стеснения дать волю справедливому гневу. Зато, если возникнут неприятности, нетрудно догадаться, с какой стороны их следует ожидать. Правда, его возмущение было в какой‑то мере оправдано. Каково бы почувствовал я сам себя, если бы, задремав на борту трансатлантического авиалайнера, проснулся среди стылой ледяной пустыни и увидел, как по самолету расхаживают три типа в меховой одежде, да еще в защитных очках и снежных масках!
– Вы совершили аварийную посадку, – ответил я, не вдаваясь в подробности. – Почему, не знаю. Откуда мне знать, черт побери. Шум, который доносится снаружи, – это стук ледяных иголок, ударяющихся об обшивку самолета. Что касается нас, то мы ученые, обслуживающие станцию, созданную согласно программе Международного геофизического года. Она в полумиле отсюда. Мы увидели и услышали ваш самолет незадолго до аварии.
Я хотел было пройти мимо, но старик преградил мне путь.
– Извольте подождать, – повелительно произнес он, уперев мне в грудь мускулистую руку. – Полагаю, мы вправе узнать...
– Потом, – оборвал я его и отстранил от себя его руку, а Джекстроу завершил начатое дело, толкнув «полковника» так, что тот плюхнулся в кресло.
– Не мешайте, черт бы вас побрал. Тут имеется тяжелораненый, которому следует оказать экстренную помощь. Мы отправим его в безопасное место, а потом вернемся за вами. Пусть двери будут плотно закрыты, – обратился я ко всем присутствующим, но разгневанный седовласый господин снова привлек к себе мое внимание. – Если вы не заткнетесь и будете рыпаться, можете оставаться здесь. Если бы не мы, часа через два вы окоченели бы от холода.
Возможно, все еще у вас впереди.
Я двинулся по проходу, сопровождаемый Джекстроу. Молодой человек, лежавший до того на полу, уже сел в кресло. Когда я проходил мимо, он улыбнулся.
– Вот как надо приобретать друзей и оказывать на людей влияние. – Речь его была грамотной, слоги несколько растянутыми. – Боюсь, вы обидели нашего досточтимого друга.
– Я тоже этого боюсь, – улыбнулся я в ответ и, вовремя догадавшись, остановился. Эти широкие плечи и большие ловкие руки как нельзя кстати. Как себя чувствуете?
– В темпе прихожу в себя.
– И то верно. Еще минуту назад выглядели вы гораздо хуже, чем сейчас.
– Веду чикагский счет после нокаута, – охотно ответил молодой человек. |