|
Он было кинулся на меня, но тотчас остановился как вкопанный. В тесном помещении выстрел из винчестера прозвучал оглушительно. Когда же эхо выстрела стихло и дым рассеялся, все увидели, что сенатор с побелевшим лицом разглядывает отверстие в досках пола. Должно быть, Джекстроу не рассчитал, и пулей пробило рант на обуви сенатора Брустера. Однако эффект превзошел все ожидания. Сенатор, пятясь, с трудом сел на койку. Он настолько перепугался, что забыл положить руки на затылок. Но я не придал этому значения: теперь государственный муж будет смирным.
– 0'кей, вижу, вы не шутите. Мы в этом убедились, – растягивая слоги, произнес Зейгеро, однако руки на затылок положил. – Мы знаем, вы не станете бросать слов на ветер, док. Стряслось что‑нибудь? – Стряслось, – жестко ответил я. – Двое из вас убийцы. У обоих пистолеты. Сдайте ваше оружие. – Коротко и ясно, милый юноша, – проговорила Мария Легард. – Короче не скажешь. Вы что, рехнулись? – Опустите руки, мисс Легард. В число подозреваемых вы не входите. Нет, я не рехнулся. Как и вы, я в здравом уме и твердой памяти. Если же вам нужны доказательства, вы их найдете на борту самолета или в вырубленной во льду могиле. У командира самолета пулей пробит позвоночник, у пассажира на заднем кресле прострелено сердце, второй пилот был задушен. Да, задушен. Смерть наступила от удушья, а не от кровоизлияния в мозг, как вам сообщили. Задушен во сне. Вы мне верите, мисс Легард? Или желаете прогуляться к самолету, чтобы убедиться в истинности моих слов? Она не сразу ответила. Никто не произнес ни слова. Все были ошеломлены и не успели прийти в себя от услышанного. Все, кроме двух преступников. Но, как ни старался, я не смог заметить в лицах присутствующих ничего, что могло бы обнаружить среди них убийц – ни единого ложного жеста, ни малейших признаков вины. В глубине души я надеялся, что преступники обменяются взглядами. Но надежда не оправдалась. Убийцы умели владеть собой. Я испытывал горечь поражения. – Приходится верить вам, – так же медленно произнесла Мария Легард. Правда, в голосе ее звучала неуверенность, а в лице не было ни кровинки. Взглянув на стюардессу, старая актриса спросила: – Вы знали об этом, милая? – Узнала всего полчаса назад. Доктор Мейсон подозревал меня. – Боже мой! Какой... какой кошмар! Какой ужас! Двое из нас убийцы! Сидя у камелька, Мария Легард оглядела остальных восемь человек, потом поспешно отвела взор. – Может быть... Может быть, вы нам все расскажете, доктор Мейсон? Я так и сделал. Возвращаясь из похода к самолету, я размышлял, следует ли сохранять свое открытие в тайне. И решил, что не следует. Если бы я промолчал, то все равно не сумел бы обмануть убийц, ведь они уже знали, что мне известно об их существовании. Теперь же пассажиры глаз друг с друга не будут сводить. Мне это будет на руку, а убийцам станет труднее заниматься своими черными делами. – Вставайте по очереди, – добавил я, закончив свой рассказ. – Мистер Лондон обыщет каждого из вас. Прошу не забывать: я знаю, с кем имею дело. И церемониться не стану. Когда подойдет ваша очередь, стойте спокойно, не делайте резких движений. Стрелок я аховый, поэтому целиться буду в туловище. – Я так и подумал, – заметил Корадзини. – Что вы подумали, неважно, – отрезал я. – Но испытывать судьбу не советую. Джосс начал с Зейгеро. Обыскивал он его старательно. На лице боксера появилось злое выражение; он не спускал глаз с моего пистолета. Не найдя ничего, Джосс занялся Солли Левином. – Нельзя ли узнать, почему я оказалась вне подозрений? – внезапно спросила Мария Легард. – Вы? – отозвался я, не сводя глаз с Солли. |
