Однако с дедуктивным методом я не в ладах. – Я поведал ей о разговоре, который у нас состоялся с Малером.
– И теперь вы в полной растерянности, – заключила девушка после того, как я закончил свой рассказ. – По‑моему, единственное, что нам остается, это ждать развития событий.
– Иначе говоря, ждать, когда над нашими головами занесут топор, мрачно заметил я. – Вряд ли стоит так рисковать. Я не очень‑то надеюсь на дедуктивный способ, но прибегну к нему для разнообразия. Прежде чем делать какие‑то выводы, нам нужны факты. А с ними у нас туго. Потому‑то я вас и позвал сюда. Хочу просить вас о помощи.
– Я сделаю все, что в моих силах, вам это известно. – Девушка подняла голову, наблюдая за тем, как разгорается на небе зарево северного сияния.
Когда в мириадах кристалликов льда, повисших в небе, вспыхнули алые, зеленые, желтые и золотистые искры, Маргарита даже вздрогнула, потрясенная этой неземной красотой. – Не знаю почему, но от этого зрелища меня дрожь пробирает... Мне кажется, я сообщила вам все, что запомнила, мистер Мейсон.
– Не сомневаюсь. Но вы могли упустить из виду какие‑то детали, сочтя их маловажными. Насколько я могу судить, нам надо найти ответ на три главных вопроса. Прежде всего, какова причина аварии? Каким образом в кофе попал наркотик? Как разбилась рация? Если нам удастся ухватиться за ниточку, ведущую к разрешению хотя бы одного из вопросов, то мы, в конечном счете, узнаем то, что хотим знать.
Успев продрогнуть за долгие десять минут, мы так ничего и не выяснили.
Я заставил Маргариту Росс вспомнить шаг за шагом все, что произошло с ней после того, как она попала в таможню, где встретила своих пассажиров. Как привела их к самолету и рассадила по местам. Как летела вместе с ними в Гандер, наблюдала за тем, как их досматривают. Как вылетела из этого аэропорта вместе с подопечными. Как подавала им ужин. И все‑таки я ничего не узнал, не заметил ничего подозрительного, странного или ненормального, что могло хотя бы в какой‑то степени объяснить причины катастрофы.
Когда стюардесса рассказывала о том, как она разносила еду, она вдруг остановилась на полуслове и повернулась ко мне.
– В чем дело, мисс Росс?
– Ну конечно, – негромко проговорила она. – Как же иначе! Какая же я дура! Теперь мне понятно...
– Что вам понятно? – оборвал я ее.
– Я о кофе... каким образом в него подмешали наркотик или снотворное.
Едва я успела обслужить полковника Гаррисона – он сидел в заднем ряду, поэтому к нему я подошла в последнюю очередь, – как тот сморщил нос и спросил, не кажется ли мне, что где‑то горит. Я ничего не почувствовала, поэтому ответила шуткой: дескать, на плите что‑то подгорело. А когда вошла в кухню‑буфет, полковник позвал меня. Я оглянулась. Он открыл дверь туалета правого борта, откуда шел дым. Вернее, дымок. Я известила об этом командира самолета. Он поспешил в хвостовую часть машины, но ничего особенного не обнаружил. Горели какие‑то бумажки. Наверное, кто‑то бросил непогашенную сигарету.
– Тут все поднялись с кресел, чтобы посмотреть, в чем дело? – с угрюмым видом спросил я.
– Да. Командир, Джонсон, приказал всем занять свои места, чтобы не нарушать правильную загрузку воздушного корабля.
– И вы не сочли нужным сообщить мне об этом? – внушительно произнес я.
– На ваш взгляд, это не существенно?
– Прошу прощения. Тогда это обстоятельство показалось мне действительно несущественным. Ни с чем не связанным. Ведь все произошло за несколько часов до аварии, поэтому...
– Неважно. Кто мог зайти в это время в кухню‑буфет? Наверное, кто‑нибудь из сидевших в передних креслах?
– Да. |