Вся его жизнь пронеслась перед ним насыщенными, но разрозненными фрагментами, и он не смог отыскать ни их начала, ни концы. Он что-то беспомощно проговорил на незнакомом шаману языке, что лишь возбудило его любопытство.

Шаман собрал свои пожитки и перекинул бубен через плечо. Вытряхнул угли из жаровни и затоптал их. Сложил жаровню. Теперь он был совершенно уверен, что Уолсер – кто бы он ни был – вовсе не плод его галлюцинаций, а, возможно, ученик шамана из другого племени, другого, как он отметил, физического типа, который заблудился в неудачном путешествии. Невысокий, но очень крепкий, шаман перекинул Уолсера через плечо и понес в деревню.

Перевернутый вниз головой Уолсер без устали бормотал ругательства в вышитую спину шаманского ритуального плаща. Галлюциногенная моча запустила в его черепе заржавевший было мотор.

– О! – декламировал он в сторону надвигающегося сибирского рассвета. – Какое чудо природы человек!

Его сослали за попытку приблизить на один шаг Утопию посредством подрыва полицейского участка, и Лиз поначалу прониклась к нему уважением. Но после того как он смущенно признался, что ни взрыва, ни разрушений не произошло, потому что взрывчатка промокла, Лиз поцокала языком по поводу дилетантизма, недовольно нахмурилась и яростно набросилась и на его «душу», и на его «завтра».

– Прежде всего, молодой человек, о какой душе вы говорите? Покажите мне, где она в человеке находится, и тогда я, возможно, вам поверю. Уверяю вас. что никакое вскрытие никакой души не обнаружит. А можно ли сделать совершенным то. чего не существует? Поэтому прогну вас не упоминать в разговоре слово «душа». Во-вторых, как говорится: «Завтра никогда не наступает», и потому варенье детям всегда обещают завтра. Мы живем здесь и сейчас, в настоящем. Лелеять надежды на будущее означает строить их по догадкам, которые, к слову сказать, ровно ничего не значат. Мы должны довольствоваться тем, что есть здесь и сейчас. В-третьих, каким образом вы узнаете «совершенство», когда столкнетесь с ним? Определить совершенное будущее можно только по несовершенному настоящему, а настоящее, в котором мы, как ни крути, живем, всегда кому-то покажется несовершенным. Вот это настоящее время и кажется вполне совершенным для таких, как Великий князь, который хотел заполучить мою приемную дочь (она тоже здесь), чтобы пополнить свою коллекцию игрушек. Для бедных крестьян, своим трудом оплачивающих его сумасбродства, настоящее – сущий ад.

Если отбросить грамматическую метафору, то я соглашусь с вами, что настоящее, которое нам довелось разделить, в какой-то степени несовершенно. Но это печальное обстоятельство не имеет ничего общего с душой или, отбросив теологический подтекст, с «природой человека». Не то чтобы природа Великого князя велит ему быть сволочью, в это трудно поверить; но она и не в том, чтобы его работники были рабами. То, с чем мы сейчас сражаемся, мой мальчик, это длинные тени исторического прошедшего (вернемся ненадолго к грамматической аналогии), которые породили соответствующие учреждения, создающие в первую очередь человеческую природу в настоящем.

Не нужно ковать человеческую «душу» на наковальне истории – чтобы изменилось человечество, необходимо изменить саму наковальню. Только тогда мы сможем увидеть если не «совершенство», то что-нибудь лучшее или, не питая ненужных иллюзий, хотя бы не худшее.

Она заметно оживилась, и Беглец получил гораздо больше, чем рассчитывал, остановившись в лагере разбойников, но до того, как они сцепились с Лиз на предмет самого эффективного способа облагородить человечество, я быстро вклинилась и спросила, что происходит снаружи.