Это главная странность текстов Мартина Макдоны – он пишет о реалиях, которые почти без потерь конвертируются в русскую современность. Вот, например, сюжет «Человека-подушки»: двое полицейских несколько часов пытают на сцене писателя за то, что сюжеты его рассказов стали сбываться в реальной жизни. Сначала бьют кулаками, потом – током, а в самом конце по-чекистски убивают выстрелом в затылок. У полицейских нет ни улик, ни доказательств, и они выбивают их пытками; они не собираются искать виновного, им просто нужно, чтобы писатель все взял на себя. Дело происходит в некоем условном, но почти неотличимом от России государстве, и форма российских правоохранительных органов смотрится на садистах очень органично.

В этом смысле Макдона, конечно, самый русский и самый народный из ныне живущих режиссеров.

Этот ярлык «русский народный» любят вешать на многих. Например, на Тарантино, с которым Макдону часто сравнивают. Не без оснований, у их фильмов много общего: рваный монтаж, театральность, обилие мата, черного юмора и насилия. Но штука в том, что насилие у них разное: у Тарантино – балаганное, комиксное, с фонтанами крови и постоянным подмигиванием зрителю; у Макдоны все с точностью до наоборот: каждый удар сделан так, чтобы зритель сжался и зажмурился. Кроме того, с Тарантино локализация просто не сработает – он слишком сильно укоренен в американской культуре. Попробуйте перенести «Однажды в… Голливуде» или «Убить Билла» в Россию – ни тот ни другой фильм на русской земле невозможен.

Другое дело, скажем, «Три билборда на границе Эббинга, Миссури». Этот фильм настолько русский, что если переименовать героиню Фрэнсис Макдорманд в Татьяну, а героя Сэма Рокуэлла в Семена и назвать фильм «Три рекламных щита на въезде в Грушевку, Ростовская область» – то все нюансы, на которых строится драматургия, не только не рухнут, но, наоборот, заиграют по-новому. Есть даже ощущение, что если бы такой фильм вышел у нас, то и претензии у критиков и зрителей были бы примерно те же, что и в США. После выхода «Трех билбордов» в Америке многие критиковали персонажа Сэма Рокуэлла – копа, расиста и отморозка, о котором все знают, что он промышляет пытками, и в одной из сцен он до полусмерти избивает человека. Опять же, наряди такого в форму российского полицейского, и никто не заметит подмены: готовый герой «Медиазоны», добро пожаловать в Россию-2020. Этот самый герой в фильме Макдоны ближе к концу буквально проходит сквозь огонь и совершает добрый поступок – прощает героиню Макдорманд и даже помогает ей. В Америке многие зрители были недовольны таким поворотом, и несложно представить, что и в России подобный персонаж вызвал бы волну недоумения, – промышляющий пытками мент простил человека, из-за которого потерял работу и получил ожоги на лице? Серьезно?

Для понимания образа мысли Мартина Макдоны следует знать вот что. В детстве он учился в католической школе, где его так старательно утюжили религией и Заветами, что в результате у будущего драматурга и режиссера выработалась стойкая неприязнь к людям в форме вообще и в рясах в частности (см. знаменитый монолог из «Трех билбордов», в котором героиня Макдорманд заявляет, что, если человек надел форму священника, значит, он совиновен во всех преступлениях церкви). И все же Макдону нельзя назвать атеистом, как раз наоборот – очевидно, что церковные хоры и зубрежка псалмов очень сильно на него повлияли и до сих пор причудливо отзываются в его текстах, а концепты возмездия, справедливости и раскаяния для него и вовсе центральные.

Поэтому так интересно сравнивать его с Тарантино. При всем своем кричащем постмодернизме Тарантино – консерватор и моралист (и «Однажды в… Голливуде» – явное тому подтверждение).