Больше половины жизни Мэнсон провел в тюрьме за разбои, автоугоны, воровство, подделку чеков, сутенерство и одно гомосексуальное изнасилование. В 1967 году закончился очередной его срок. Ему было 32 года, из них 17 он провел за решеткой.

Абсолютно все его кураторы и психиатры, все, кто тестировал его умственные способности и составлял отчеты, подчеркивали его нестабильность и называли бомбой замедленного действия, но что с ним делать, никто не знал. Незадолго до освобождения из тюрьмы на острове Макнил, штат Вашингтон, Мэнсон сам обратился к тюремному начальству с просьбой не выпускать его на волю: он «опасался, что не сумеет приспособиться к миру, ждущему его за стенами тюрьмы». Бюрократическая система не оценила его искренности, в просьбе было отказано, и 21 марта 1967 года Чарльз Мэнсон вышел на свободу.

В тюрьме Мэнсон особенно увлекся двумя вещами: сайентологией и группой “The Beatles”. Послушав песни ливерпульской четверки, он решил, что тоже хочет стать звездой, чтобы, как и они, обращаться к людям со сцены и через музыку доносить миру свою жизненную философию. И даже больше – он был уверен, что Леннон и Маккартни разговаривают лично с ним и в песнях с «Белого альбома» призывают его начать революцию, «войну черных с белыми». Выйдя на волю, Мэнсон, зачарованный самой идеей славы и популярности, всеми силами пытался прорваться в шоу-бизнес, даже подружился с вокалистом группы “The Beach Boys” Деннисом Уилсоном. Хотя, пожалуй, «подружился» здесь не самое верное слово: если верить показаниям Уилсона, Мэнсон однажды просто переехал к нему в дом со всей своей «Семьей» (на тот момент дюжина молодых девиц, по большей части несовершеннолетних) и полгода жил там, без конца вымогая у музыканта деньги, и даже заставил его оплатить студию в Санта-Монике, чтобы записать альбом. Именно Уилсон познакомил Мэнсона с продюсером Руди Альтобелли – с тем самым человеком, которому принадлежал дом на Сьело-Драйв, 10050, – тот самый дом, где 8 августа 1969 года была убита Шарон Тэйт и еще четыре человека.

Мания величия и жажда славы любой ценой – все это в итоге вновь привело его на скамью подсудимых. Его судили не меньше пяти раз, но этот суд был особенный. Раньше он был просто вором, а теперь – главарем банды, члены которой сначала пытались повесить, а потом забили ножами беременную актрису на Голливудских холмах. Это гораздо «круче» угона автомобилей и подделки чеков.

Вообще, у Мэнсона, очевидно, были задатки хорошего пиарщика. Почувствовав внимание прессы, он сразу понял, что если правильно использует свою публичность, то вся система, вся огромная медиамашина по производству зрелищ и кумиров будет работать на него. С первого дня ареста он всеми силами пытался превратить процесс в водевиль: сначала отказался от услуг адвокатов, затем потребовал, чтобы «занимающиеся этим делом заместители окружного прокурора были на какое-то время помещены в тюрьму и содержались бы там в тех же условиях, какие приходится терпеть [ему]». Зная, что газеты подхватывают каждое его слово, он с удовольствием снабжал их материалом: «Это не меня тут судят, здесь идет процесс над всем этим вашим судилищем!» Затем вырезал у себя на лбу крест (который позже «дорисовал» – и получилась свастика) и в таком виде явился на заседание, чем привел в ужас присяжных и в восторг – прессу и поклонников. Через несколько дней все остальные обвиняемые члены «Семьи» раскалили на горящих спичках английские булавки и тоже выжгли у себя на лбах кресты.

А в августе 1970 года случилось и вовсе неслыханное – о деле высказался сам президент Никсон:

«Каждый день – заголовок на первой странице и, как правило, пара минут в вечерних новостях.