– Помогите встать... – простонал мужчина.

– Лежите и не разговаривайте.

– У меня это... нога...

– Я знаю. Все нормально. Сейчас наложим жгут.

– Чего?

– Чтобы остановить кровь.

– Кровь? Чего, у меня кровь идет?

– Наверняка, приятель, – мрачно ответила Микки.

Наконец она разорвала штанину и направила луч фонарика на обнажившееся бедро. Нога заканчивалась чуть выше колена. Но культя была розовая, гладкая и слегка лоснилась...

– Погоди-ка. – Кей взяла Микки за плечо. Мужчина выдохнул, рассмеялся и закашлялся.

– Едрит твою налево! Если отыщешь ногу, ты просто кудесница, бляха-муха! Я потерял ее еще на той войне.

Отсутствовал деревянный протез. Вдобавок взорвалась не бомба, а лишь неисправная газовая плита. Мужчина поднес спичку к горелке под чайником, тут и рвануло. Протез оторвался и улетел со всем остальным; в конце концов он обнаружился на крючке для картины, где зацепился пряжкой.

Микки зло пихнула его хозяину:

– Будто нам взрывов не хватает, еще вы добавили.

– Я всего лишь хотел чайку заварить. – Мужчина все не мог откашляться, – Человек имеет право на чашку чая, нет, что ли?

Когда его подняли, стало видно, как сильно ему досталось. Ожоги на лице и руках, частью обгорели волосы, а брови и ресницы спалило совсем. Кей с Микки не знали, вести его в госпиталь или оставить, но потом все же вывели из дома и усадили в фургон.

На улице все еще полыхал огонь, однако девчонка, помогавшая тушить зажигалки, уже барабанила в двери домов; появились люди с бадьями, помпами и ведрами с песком. Безногий кого-то окликнул и попросил заколотить досками окно его квартиры,

– Похоже, придется отсель съезжать, – сказал он, глядя на суетящиеся фигуры. – Хоть бы фатеру-то не залили. По мне уж лучше пожар, чем потоп... Эй, ты чего это? – забеспокоился мужчина, когда Кей хотела захлопнуть дверцу фургона. – Запрешь меня с ней, что ли? – Он имел в виду Микки.

– Все будет нормально, – успокоила Кей.

– Легко сказать. Поглядела бы, как она обошлась с моей пижамой...

– Шибко опасался, – сказала Микки, когда они забросили мужчину в госпиталь.

– Шутишь?

– Ну ты подумай – деревянная нога! Если наши узнают...

Кей хихикнула и прохрипела:

– Кей! Кей! Ногу напрочь оторвало!

– Заткнись! – Микки прикурила две сигареты.

– Не переживай, милая. Любой подумал бы то же самое.

– Возможно. Заметила, какие у девочки красивые глазки?

– Разве?

– Кареглазых ты не замечаешь.

Зенитки смолкли, отогнав самолет, который сбросил зажигалки. Стало легко, точно справились с непомерным грузом. Всю дорогу к Долфин-Сквер Кей с Микки болтали и смеялись. Однако в гараже Партридж встретила их предостерегающим взглядом.

– Влипли, девочки.

С пачкой шпаргалок в руке появилась Бинки.

– Лэнгриш и Кармайкл, где вас черт носил? Из госпиталя вы отъехали час назад. Я уж хотела доложить штабу о вашем исчезновении.

Кей рассказала о зажигалках и раненом.

– Это никуда не годится, – заявила Бинки. – После вызова положено сразу вернуться на базу. Лэнгриш, ты слишком давно служишь, чтобы не знать правил.

– Значит, пусть улица горит и привлекает бомбардировщиков? А то нам работы мало.

– Порядок тебе известен. Делаю предупреждение. Слишком уж своевольничаешь.

Телефонный звонок позвал Бинки в ее каморку; через минуту она вернулась и отправила Кей с Микки по новому вызову. Бомбардировщики убрались из Пимлико, однако натворили дел в Камберуэлле и Уолуорте. Два фургона местной станции попали под обстрел и вышли из строя; Кей, Микки и еще четыре водителя с Долфин-Сквер поехали на другой берег реки на замену.