|
Кроме того, я заверила отца, что вы, вероятно, из тех смехотворных английских щеголей, которые не интересуются ничем, кроме безупречно завязанных галстуков и сорта помады для волос. Таким образом мы смогли бы сохранить контроль над верфью и вести дела, как нам было бы удобно. – Значит, вы ошибались. – О нет, я верно определила, что вы свинья. – Ваши речи так же скучны, как зрелище так называемого джентльмена, блюющего прямо на собственные башмаки. Джинни со свистом втянула в себя воздух: – Отпустите меня. Я хочу домой. Вы уже достаточно развлеклись. – От вас несет, как от эдинбургской пивоварни. Представить не могу, что скажет ваш отец. Или какую сказку вы ему сплетете. – Надеюсь, он уже спит. Я ничего ему не открою, можете быть в этом уверены. – Тогда признаюсь я. – Нет! Вы не посмеете! – Возможно, не насчет борделя, поскольку моя доля вины тоже во всем этом есть, но могу сказать, что мы немного погуляли по городу и вы в конце концов решили признаться в мистификации, а я так разозлился, что мы страшно поссорились и единственным способом сохранить мое достоинство и заставить вас рассуждать здраво было облить вас виски с ног до головы. – Ну а теперь вы меня отпустите? – Хорошо, только не двигайтесь. Девушка повернулась, очень медленно, боясь, что он снова в нее вцепится. – Мы можем идти дальше? Алек кивнул и постарался шагать не столь энергично, чтобы Джинни поспевала за ним. – Что вы теперь станете делать? – Насчет чего? – Не притворяйтесь, будто не поняли. Не так уж вы глупы! – Нет, но я еще ничего не решил. Думаю, впрочем, что с виски я переборщил. Джинни решила игнорировать этот факт: – Но вы хотя бы поговорите с отцом? Или по крайней мере подумаете насчет того, чтобы объединиться с нами? – Вести дела с девчонкой, которая одевается как мужчина? Девушка мгновенно застыла и выпрямилась, но, к удивлению Алека, решила сдержаться. – Приходится так одеваться на верфи. Очень трудно подниматься на палубу и по снастям в юбке. Кроме того, если я ношу платья, рабочие смотрят на меня по другому. Я хочу, чтобы они видели во мне хозяина, а не модную штучку, не… необходимость, чем, по вашему мнению, является женщина. Я так давно одеваюсь по мужски, что даже не думаю об этом. – И конечно, известны как эксцентричная мисс Пакстон? – Не знаю, что обо мне говорят люди. Друзья отца привыкли и тоже едва ли замечают. Кроме того, я почти не бываю в обществе. – Вам двадцать три? – Да, старая дева, перезрелая, дикарка, давно потерявшая надежду и никому не нужная… – Впечатляющий список. Не знал, что молодые женщины так сурово осуждаются, если не сумели найти себе мужа. Вы действительно не сумели? – Не сумела? Мужа? В голосе звенело такое презрение, что Алек почувствовал, как кровь в нем снова начинает закипать. – Я бы близко не подпустила к себе мужчину с его жалкими «благородными» намерениями. Все вы – маленькие тираны, считающие, что женщины должны быть их рабынями, восхищаться их мелочным умишком, петь дифирамбы каждой успешной сделке… – Может быть, хватит? Список и так достаточно длинный. – …кланяться и юлить. И всем вам нужно большое приданое, чтобы можно было его растратить на собственные низменные удовольствия. Нет, спасибо! – Большая часть этой речи меня восхитила, если не считать, конечно, заявления насчет тирана, – усмехнулся Алек. – Вы были женаты. Бьюсь об заклад, ваша жена согласилась бы со всем, сказанным мной. |
