— Мамочка! Что случилось? Мамочка!

Славик, сам весь белый от страха, объяснил:

— Она вошла в комнату, вдруг побледнела и стала медленно сползать по стенке. Я подхватил. Вызвать «скорую»?

Лена энергично мотнула головой:

— Нет, не надо. Перенеси маму в спальню, сможешь?

Когда Ольгу Васильевну уложили на кровать, Лена достала из аптечки таблетки, растворила их в воде и дала выпить приходящей в себя матери. Ольга Васильевна открыла глаза. Лена повернулась к Славику, наблюдавшему за этой процедурой:

— Уходи.

Славик переминался с ноги на ногу.

— Но я… Может быть, надо чего-нибудь?

— Уходи, слышишь! — раздраженно сказала Лена. — Немедленно!

Славика как ветром сдуло.

Лена склонилась над Ольгой Васильевной:

— Мамочка… Я здесь, это я!

— Выключи… — Голос ей явно не повиновался, слова были еле слышны.

— Что, мамочка?

— Выключи… телевизор…

2

На этот раз она увидела себя лежащей в своей собственной девичьей постели. Сквозь незадернутые шторы в комнату проникал скупой свет неяркого осеннего утра. Она обвела глазами комнату. Знакомые предметы — старинный платяной шкаф светлого дерева, маленький резной столик у изголовья — виделись нечетко, размыто, словно она смотрела на них через грязное стекло. Было сыро и холодно, одеяло почему-то совсем не грело. Она попробовала пошевелиться — это и не одеяло вовсе, она вся окутана липкой плотной паутиной.

Она попыталась приподняться — что-то невидимое не пускало ее, не хватало воздуха. Внезапно она поняла — кровать находится в стеклянном саркофаге. Страха почему-то не было, хотелось только поскорее освободиться. С невероятным усилием она выдернула из паутины руку и подняла ее, думая ощупать стекло. Пальцы коснулись стекла и прошли сквозь него. Саркофаг исчез. Она провела руками по всему телу — паутина тоже словно растворилась. Теперь можно встать.

Знакомая комната исчезла. Она стояла на каменном полу в громадном зале, перед глазами раскрывалась бесконечная анфилада комнат. «Ах да, это уже было, — подумала она как-то безразлично. — Тот же замок. Громадные потолки и летучие мыши…» Дурная бесконечность повторения. Снова она шла по анфиладе, из зала в зал, из зала в зал… Летучих мышей, правда, не было. Опять та же дверь в библиотеку. «Я не хочу!» Она сделала невероятное усилие, чтобы отогнать видения и выплыть в прочный мир реальности. Двери стали медленно раскрываться. «Нет! Я не пойду туда, нет!»

Невероятно, но на сей раз ей удалось ускользнуть. Замок словно растаял в воздухе. Она снова была дома. Только вот почему так темно? Из отцовского кабинета в коридор пробивался тоненький светлый лучик. Она вошла в кабинет.

Мама сидела за столом и что-то писала. На звук ее шагов подняла голову:

— Что ты?

Она подошла к матери, опустилась на колени и уткнулась головой в родной теплый бок.

— Ничего. Мне как-то не по себе. Что ты пишешь?

Мать ответила, не отрывая взгляда от страницы:

— Письмо отцу.

— Разве он куда-то уехал? — удивилась она.

— Уехал.

Как-то все это странно… И мама такая холодная и равнодушная. Она, помедлив, спросила:

— А он скоро вернется?

— Нет. — Мать по-прежнему не смотрела на нее. — И я должна поехать к нему.

— А я?

— А ты пока останешься здесь.