— Когда? — перебил ее Рауди.

— В расписании указано десять часов.

— Ему придется назначить другое время. У меня интервью с журналистом из «Таймса» в десять.

— Рауди, вы не можете требовать, чтобы доктор Силверман перепланировал свой день из-за вашей встречи с журналистом.

— Почему нет? Он поймет. Репортер специально прилетает из Нью-Йорка. Я уверен, он не откажется подождать. Возможно, он сам захочет поговорить с этим парнем. Наверно, я смогу устроить.

— В одиннадцать Кайнкед придет отчитаться перед вами, — напомнила миссис Эмериш.

— Черт, ведь правда. Послушайте, — продолжил он, снова обращаясь к Hope. — Может, лучше пусть доктор Силверман обговорит с миссис Эмериш время, если он хочет меня осмотреть?

На какое-то время Нора лишилась дара речи.

— Доктор Силверман будет здесь в десять, — твердо сказала она. — Если сюда прибудет репортер из «Таймса», то ему придется подождать в холле, как это делают все. Это — больница, мистер Кэссиди. Хоть вам и удалось заговорить зубы всему персоналу, но со мной это не пройдет. Вам понятно?

Наступила тишина. Миссис Эмериш и Роббинс застыли с открытыми ртами, словно никогда прежде не слышали, чтобы кто-нибудь разговаривал с их боссом в таком тоне.

Темные глаза Рауди еще больше потемнели.

— Хорошо, — наконец выговорил он зло и сердито.

Нора развернулась и вышла из комнаты.

Осмотр доктора Силвермана показал, что пациент идет на поправку. Если нога будет срастаться такими темпами, то Рауди можно будет выписать меньше чем через две недели. Никто не чувствовал такого облегчения, как Нора.

Чем скорее Рауди покинет больницу, тем лучше для нее. Как только он уедет, ее жизнь вернется в обычное русло, уверяла себя Нора. Стоит Рауди покинуть Орчард-Вэлли, и она забудет его.

Они только раз поцеловались, и этого довольно — вполне довольно. Она понимала, что он опасен. Опасен для ее чувств. А особенно опасно то, что он влюблен в ее сестру.

Спустя три дня, в понедельник после обеда, Нора заглянула к Рауди. Он отдыхал. В палате было на редкость тихо. Нора подумала, что миссис Эмериш и Роббинс ушли пообедать.

— Я принесла вам лекарство, — сказала Нора, положив ему на ладонь две таблетки и подавая бумажный стаканчик с водой.

Рауди проглотил лекарство.

Он выглядел измотанным. Нора рассердилась, что он так напряженно работает, особенно сейчас, когда ему необходим отдых. Он заставлял всех вокруг работать не покладая рук и был вдвойне требователен к себе. Он заговорил, и она отвлеклась от своих мыслей.

— Кто-нибудь когда-нибудь говорил вам, что вы похожи на ангела?

— Вы.

Он нахмурился.

— Вы очень красивая, Нора Блумфилд.

— А вы — очень устали.

— Было от чего, — ответил он, подавляя зевок. — Я собирался сказать вам позже.

— Что именно?

— О вашем ангельском лице. Вы совсем не похожи на Валерию.

При упоминании о сестре Нору передернуло. Она любила Валерию, восхищалась ею. Смотрела на нее снизу вверх и всячески превозносила ее. Сейчас же ей был невыносим самый звук ее имени.

— Отдыхайте, — тихо ответила она.

— А вы будете здесь, когда я проснусь? Нора молчала. Отделение было переполнено, и она не могла выкроить время, чтобы сидеть у его постели. А ведь он хотел именно этого.

— Я зайду попозже, когда закончится моя смена.

— Обещаете? — Глаза его слипались.

— Обещаю. — Повинуясь порыву, она убрала ему волосы со лба, погладила его по щеке.