|
(Р. Ист. Биб. XIII. 155.) Вообще заодно с ним, по-видимому, орудует целая группа монахов по ту и по другую сторону московско-литовского рубежа. Во всяком случае, московское официальное отождествление Самозванца с Григорием Отрепьевым началось уже при Годунове вслед за объявлением названого Димитрия в Литве и Польше. И можно думать, что Московское правительство сначала действительно так думало, т. е. введено было в заблуждение запутанными обстоятельствами и сбивчивыми донесениями. А потом оно уже более или менее сознательно не хотело отступиться от своего мнения, которое считало выгодным для себя; так как понятие о растриге, связанное с названым Димитрием, могло возбуждать в народе сильную к нему антипатию. Шуйский и его товарищи-бояре, приближенные кЛжедимитрию, конечно, м<о ли отлично убедиться в том, что он не бывший чудовскии МО нах, книжник, сочинитель канонов и наклонный к пьянству Григорий Отрепьев. Но не в их видах было бы разуверять в том народ; а посему после гибели Самозванца они продолжали утверждать мнимое тождество и распространять сказания вроде «Извета» старца Варлаама, на первый взгляд имевший псе признаки простодушия и достоверности.
Выше хотя мною было сказано, что мнение о подлинности названого Димитрия не заслуживает серьезного опровержения, однако ввиду известной мне по слухам новой попытки подтвердить то же мнение, считаю нелишним вкратце привести против него некоторые аргументы. При сем. ограничусь только тремя главными группами. 1. Все рассказы о спасении маленького царевича отличаются бросающейся в глаза сбивчивостью и невероятностью. Они вертятся на подмене его другим мальчиком, и так как дневная подмена мало возможна, то сочинена подмена ночная и убийство происходит ночью. В этом отношении особенно любопытна целая романтическая повесть, приведенная Когновицким во II томе Zycia Sapiehow из так наз. рукописи жмудина Товянского. Тут доктор немец кладет на постель вместе с Димитрием другого мальчика, похожего на него, по имени Семенка, с которым царевич поменялся рубашкой, и, когда тот заснул, спрятался за камин. Ночью пришли убийцы и зарезали Семенка. Сама мать не узнала его запачканного кровью и оплакивала как своего сына. Спасенного, таким образом, Димитрия доктор проводил на украйну в замок старого князя Мстиславского. По смерти его Димитрий отправился в Москву и поступил в монастырь; оттуда ушел на Волынь в Гощу, а потом к Вишневецкому, где и объявился. Но все подобные рассказы противоречат тому непререкаемому факту, что Димитрий был убит днем и что, не говоря уже о матери и окружавших его, угличане и присланные из Москвы следователи близко смотрели па его тело. Какой-либо подмен и ошибка просто были невозможны. Сами современники с иронией отзывались о рассказах Самозванца, говоря, что он указывает некоторых знатных людей, содействовавших его спасению, но таких, которых уже не было в живых (Масса. 102). Прибавлю, что если он указывал, между прочим, на братьев Щелкаловых, то старший из них Андрей был уже умершим, а младший Василий хотя еще жил, но, очевидно, или не был чужд польской интриги, или поддержал ложь, когда это было для него уже безопасно. Известно также, что рассказы самого Димитрия до конца оставались общими и туманными местами; тогда как по его воцарении ничто не мешало ему прямо и точно обозначить лица и места его охранявшие и дать хотя какие-либо ясные и достоверные о себе подробности с 1591 по 1603 год. Известно, что о его ложности проговорился даже такой приближенный и преданный ему человек, как Басманов (Буссов-Бер, приводящий и другие свидетельства неподлинности. Стр. 102–105 рус. перевода). 2. Самой главной уликой его самозванства служит поведение вдовой царицы Марии Нагой. Ее неподдельное отчаяние при виде убитого сына и собственноручная расправа с мамкой Волоховой засвидетельствованы Следственным делом. Переговоры с Самозванцем, принудившим ее признать его своим сыном, она потом засвидетельствовала сама. Намерению его выбросить тело царевича из углицкой могилы она решительно воспротивилась. |
