|
– Любезная Грэс, – воскликнул он, – что я сказал или сделал такое, что вы так испугались? Она молча протянула руку. – Племянник леди Джэнет Джулиан Грэй, – повторила она медленно, – а я узнала об этом только теперь! Недоумение Ораса увеличилось. – Моя дорогая, теперь, когда вы знаете это, что вас пугает? – спросил он. Было отчего испугаться самой смелой женщине на свете в таком положении и с таким темпераментом, как у нее. Для ее воображения представление личности Грэс Розбери вдруг приняло новый вид, вид предопределения. Оно слепо привело ее в тот дом, в котором она должна была встретить проповедника приюта. Он приближался – тот человек, который затронул самую глубину ее сердца, который повлиял на всю ее жизнь! Неужели день расчета приближается вместе с ним? – Не обращайте на меня внимания, – сказала она слабым голосом, – я была больна все утро. Вы видели это сами, когда вошли сюда, даже звук вашего голоса испугал меня. Мне сейчас будет лучше. Я боюсь, что испугала вас. – Милая Грэс, по выражению вашего лица было видно, что вы как будто испугались звука имени Джулиана. Я знаю, что он знаменит, и я видел, как женщины вздрагивали и не спускали с него глаз, когда он входил в комнату. Но вы казались поражены испугом. Она собралась с мужеством, с отчаянным усилием она засмеялась – жестким, тревожным смехом – и остановила Ораса, закрыв ему рот рукою. – Вздор! – сказала она небрежно, – как будто мистер Джулиан Грэй имеет какое нибудь отношение к моему лицу! Мне уже лучше. Посмотрите сами. Она посмотрела на него с призрачной веселостью и улыбнулась в отчаянной попытке показаться равнодушной к племяннику леди Джэнет. – Разумеется, я слышала о нем, – сказала она. – Вы знаете, что его ждут сюда сегодня. Не стойте позади меня – так трудно говорить с вами. Подойдите сюда и сядьте. Он повиновался, но она еще не была им довольна. Лицо его еще не потеряло выражения беспокойства и удивления. Она настойчиво играла свою роль, решившись уничтожить в нем всякое подозрение в том, что она имеет причины бояться Джулиана Грэя. – Расскажите мне об этом знаменитом человеке, – попросила она, непринужденно взяв Ораса под руку, – каков он? Ласковое прикосновение и непринужденный тон произвели свое действие на Ораса. Его лицо начало проясняться, он также небрежно ответил: – Приготовьтесь увидеть самого нерелигиозного пастора. Джулиан – заблудшая овца между пасторами и заноза в боку его епископа. Проповедует, если его попросят, в капелле диссидентов. Отказывается от всяких притязаний на пасторскую власть и пасторское влияние. Делает добро по собственному своему плану. Твердо решил никогда не занимать высокий пост в своей профессии, говорит, что для него довольно высокое место быть архидиаконом огорченных, деканом голодных и епископом бедных. При всех своих странностях добрейший человек. Чрезвычайно любим женщинами, они все обращаются к нему за советами. Я желал бы, чтобы и вы обратились. Мерси изменилась в лице. – Что вы хотите сказать? – спросила она резко. – Джулиан славится силою своих убеждений, – сказал Орас улыбаясь. – Если он заговорит с вами, Грэс, он уговорит вас назначить день нашей свадьбы. Не попросить ли мне Джулиана походатайствовать за меня? Он сделал это предложение в шутку. Беспокойное воображение Мерси приняло его всерьез. "Он это сделает, – подумала она с чувством несказанного ужаса, – если я его не остановлю! " У нее была только одна возможность для этого. Единственный верный способ не дать возможность Орасу обратиться к Джулиану состоял в том, чтобы исполнить желание Ораса прежде, чем его друг войдет в дом. Она положила руку на его плечо, она скрыла страшное беспокойство, терзавшее ее, под видом притворного кокетства, на которое и тяжело, и жалко было смотреть. |
