Чуть приподняв светло-желтые ресницы, Кевин безмятежно произнес:

— Просто пуританские времена миновали, Эшли. Нашу бренную жизнь в любых ее проявлениях, мы воспринимаем чем дальше, тем проще и веселее. Процесс неизбежен, но он рационален. Я сторонник той точки зрения, что детям следует знать практически обо всем на свете — в общих чертах, разумеется. Я, конечно, не предлагаю в образовательных целях показывать малышам, жесткое порно. Но разумно дозировать определенного рода информацию и преподносить в доступной форме, чтобы она вписывалась в сознание детишек легко и естественно, без зацикливания на этой теме, даже полезно. Думаю, вреда от обруганных тобой мультиков нет, скорее наоборот.

— Вот сейчас я впервые ясно вижу, что ты преподавал. У тебя даже манера говорить изменилась. Педагогический гений! Доктор Спок. Можешь писать книжки о половом воспитании детей.

— Да перестань, оладушек. А если вернуться к «Шреку»… По-моему, грань между детскими и взрослыми фильмами благополучно стерлась — кино стало универсальным и безразмерным, как сувенирные футболки. Посмотри на своего мальчишку: дети теперь разумны не по годам. А взрослые капризны и инфантильны. Значит, выгоднее создавать сбалансированный продукт, который заинтересует и молодых, и старых. Только надо толково приготовить этот салат: покрошить туда стрельбы, любви, немножко колдовства, погонь, всяких чудищ и приправить одним из трех видов экзотики — морским, тропическим или северным. Ингредиенты все известны… Да вообще, Эшли, кино сейчас снимают словно «лего» собирают — из уже готовых блоков. Какой кусочек ни возьми, где-то мы его уже видели. Разве нет?

Эшли неожиданно фыркнула:

— Знаешь, я представила себе седьмой фильм о Гарри Поттере. Героям ведь уже будет по семнадцать лет. Вообрази: одна ведьма застает Поттера с другой ведьмой, а он, на ходу застегивая мантию, выкрикивает классическую кинофразу: «Дорогая! Это совсем не то, о чем ты подумала!»

Кевин тоже негромко засмеялся, уселся ровнее и потерся носом о щеку Эшли.

— Умница моя. Пышечка… Извини, телефон звонит… Да. Привет! Да… Да… Да?..

Она! — молниеносно определила Эшли, отворачиваясь и стараясь смотреть исключительно на зыбкую, отражающую солнце гладь воды, заключенную в кольцо валунов, внушительных в своей влажной свинцовости. Следовало любым способом удержать настроение на приемлемом уровне, не дать ему опуститься ниже достигнутой отметки. «Нет, я не ревную. Стоит только начать, а там уж не остановишься, выгоришь изнутри дочерна. Увидеть бы ее… Наверное, она полная моя противоположность — и внешне, и внутренне. Наверное, именно этот контраст его и воодушевляет. Нет, я не ревную, мне все равно, сейчас он со мной, и он мой. Но мне тоскливо. Я невыразительна внешне и звезд с неба не хватаю — следует смотреть правде в глаза. Разве только волосы у меня красивые. И я толстая, толстая! Я пухленький привесок к какой-то тощей гадюке. Интересно, а знает ли она о моем существовании? Дорогая, это совсем не то, о чем ты подумала… Господи… От этого бедствия никакая диета не спасет».

Эшли резко поднялась, и гаркнула во весь голос:

— Марк! Хватит полоскаться в холодной воде! Ветер сильный, ты простудишься. Все, милый, все! Оставь уток в покое, идем домой.

В следующую субботу Кевин предложил Марку поехать с ним на корт — он заранее начал объяснять, как следует держать ракетку, правильно двигаться, и обещал показать парочку самых простеньких ударов. Эшли не возражала, чтобы ее мальчик научился играть в теннис, и с легкостью отпустила обоих. Через несколько часов они вернулись: Марк выглядел уставшим и отчего-то задумчивым, Кевин свежим и полным сил.