— Потрясающе. А вы сами именно так сватались, Алан?

Задать подобный вопрос, да еще в крайне игривом тоне, со стороны Курта было довольно смело: все же он являлся подчиненным Алана. Но тот спокойно подыграл:

— Нет, не рискнул. Положим, бусы из раковин я бы еще достал. Но единственный человек, которого я мог бы попросить стать моим келувлетом, — это миссис Кидд. В качестве младшего брата Дорис должна была, вероятно, выступить наша лаборантка Элли, а вместо мозговой кости оленя я бы предложил ей разве что новенькую центрифугу. Боюсь, это не совсем то.

Дорис и Курт расхохотались — видимо, чересчур громко, — и ребенок наверху заплакал уже в полный голос. Алан яростно хлопнул себя по колену:

— Тебе обязательно было будить малышку, Дорис?

— Ну, прости, прости… У меня слишком звонкий смех. Но ведь тебе он нравится, разве нет?

Преисполненная, торжествующего достоинства, Дорис выпрямилась, продемонстрировав во всей красе увеличившийся в полтора раза бюст, развернулась и направилась к лестнице. Алан проводил ее смутным взглядом, по которому трудно было проследить ход его мыслей. Когда Дорис скрылась за дверью, Алан потер свою сломанную переносицу и искоса посмотрел на Курта:

— Что ж… Следовательно, маховик запущен, и отступать вам некуда?

— Некуда. Надеюсь, на этот раз мне повезет.

— Ну да, как в лотерее. Моя жена тоже любит рассуждать о везении, а вот мне кажется, что это слишком мелкое слово для обозначения того феномена, когда между двумя людьми вдруг происходит… Вспыхивает…

Алан затруднялся закончить фразу: скорее всего, приходившие на ум слова казались ему чересчур выспренними, а он хотел обойтись без патетики. Курт решился озвучить свою версию продолжения:

— Вспыхивает, а потом затухает. Волны быта захлестывают. Ведь очень часто с годами брак убивает даже самые сильные чувства.

— Это бред, придуманный идиотами, женившимися по случайной прихоти, — отрезал Алан.

Курт запоздало осознал: общение с Лорой притупляет деликатность — похоже, Алана, молившегося на свою игривую кошечку, всерьез обидело предположение, что вспыхнувшее в нем некогда смятение может оказаться недолговечным.

В ближайшую пятницу Лора доложила: она поделилась с сестрой планами на будущее. Когда Курт поинтересовался реакцией сестры, Лора фыркнула:

— У Сандры не бывает бурных реакций: она всегда тиха и покойна, как спящая золотая рыбка. Осведомилась о твоем возрасте, характере и доходах, а потом кивнула и сказала: «Ну что ж, хорошо». Ее вообще мало волнует реальность.

— А что ее волнует?

— Или ничего, или нечто такое, чем она со мной не делится. Мы настолько разные… Если бы мы с Санни не были так похожи внешне, я бы заподозрила, что одна из нас, попала в семью по ошибке: путают же иногда младенцев в родильном отделении.

— Она, наверное, погружена в мир музыки?

— Скорее в мир почивших в бозе композиторов. Они ей куда ближе, нежели наши соседи или ее коллеги.

Как раз это Курт понял с легкостью. Вероятно, одинокой женщине, тем более с тонкой душевной организацией, гораздо приятнее мысленно беседовать с Бахом, нежели вслух с тренером школьной баскетбольной команды. Лора помолчала.

— Только не думай, что я, ее не люблю. Я очень ей благодарна. Мы ведь остались вдвоем, когда мне было тринадцать, а ей двадцать четыре. Можно сказать, она по мере сил ставила меня на ноги.

— А что случилось с вашими родителями?

— Их нет. — Лора дернула плечами и махнула рукой. — Не хочу про это говорить… Так вот, я люблю Сандру, просто отношусь к ней несколько… покровительственно.