Тут раздался звонок в дверь, и, лёгок напомине, перед ними предстал Жозе.

 —  Прости, Диего. – сказал он, виновато улыбаясь, —  мне надо поговорить с Иреной наедине.

 —  Что? – возмутился Диего. – Оставить её наедине с убийцей?! Да я сейчас же сдам тебя полиции!

 Жозе понял, что в гневе Диего способен на всё, и поэтому поспешил выкрикнуть:

 —  Ирена, я не виновен в смерти Леонтины. Поверь мне, пожалуйста! Поверь! Я не уйду отсюда, пока ты не скажешь, что веришь мне.

 —  Верю, верю, – поспешила заверить она, чтобы только предотвратить драку между Диего и Зе Балашу. – А теперь уходи. Ради бога, уходи побыстрее!

Глава 67

 Адалберту не ограничился одним разговором с Розанжелой и на следующий день попросил ещё раз припомнить голос звонившей:

 —  Может быть, это была Изабелла? Ты ведь прежде общалась с ней по телефону. Вспомни, не она ли выдавала себя за Кармелу?

 Розанжела твёрдо ответила: «Нет, однако, с этого момента она окончательно лишилась покоя. Адалберту не скрывал от домашних, что подозревает Изабеллу в пособничестве убийце, а та периодически бросала на Розанжелу весьма красноречивые взгляды – дескать, не вздумай проболтаться, а то я быстро с тобой расправлюсь.

 —  Я попала в странную ловушку. – призналась Розанжела Сиднею. – Не знаю, как мне быть, и прошу у тебя совета.

 Сидней посоветовал и впредь не раскрываться перед Адалберту, но пообещал, что о том звонке расскажет своему приятелю – следователю.

 Таким образом, Олаву получил ещё одну важную подробность, подтверждающую причастность Изабеллы к убийству Феррету.

 —  Только не впутывай в это дело Розанжелу. – напомнил Сидней. – Ей и так угрожает опасность.

 —  Не волнуйся, твою подружку мы сумеем защитить, —  заверил его Олаву. – и не вешай нос! А то в последнее время ты что-то совсем сник. Может, у тебя ещё какие-нибудь неприятности?

 Сидней не стал рассказывать Олаву о своих семейных проблемах, из-за которых он пребывал в дурном настроении.

 А проблемы после смерти отца вставали перед Сиднеем одна за другой. Поначалу ему пришлось отбивать атаки соседей, недовольных тем, что в одном доме с ними будут теперь жить чернокожие. Затем возникли проволочки с приёмом на работу, и Сидней усмотрел здесь ту же причину – расовую дискриминацию. Но самый тяжёлый удар он получил не извне, а внутри семьи. Когда Джеферсон перестал встречаться с Розанжелой и в доме вновь появился Сандру, мать забила тревогу: собрала всех детей за столом и потребовала, чтобы младший сын честно признался в своих гомосексуальных наклонностях. Джеферсон долго отпирался, но затем вынужден был сознаться в том, что с Сандру его связывает не только дружба.

 Сидней пришёл в бешенство, бросился избивать брата. Мать и Патрисия подняли крик. Джеферсону удалось бежать, и домой ночевать он не пришёл.

 Обо всём случившемся Сидней рассказал Карле, надеясь на её поддержку и понимание. Однако и здесь ему пришлось испытать глубокое разочарование: Карла нашла поведение Сиднея чудовищным, возмутительным, наговорила ему кучу обидных слов.

 —  Ты ничуть не лучше расистов, от которых всю жизнь терпишь оскорбления, —  горячилась она. – Разве можно унижать человека за то, что он родился чернокожим или гомосексуалистом?

 —  Это не одно и то же, —  заметил Сидней, чем навлёк на себя ещё больший гнев Карлы.

 —  Да ты просто тупой, ограниченный и самодовольный тип! А я, дура, видела в тебе неординарного мужчину! И ещё Элену ругала за её связь с диковатым Жукой.