* * *

Богато украшенные экипажи слуг боярских родов въехали в фамильную часть Бригдата рядом с восьмидесятым квадратом. Лошади боязливо трясли головами, фыркали; возницы таращили глаза на построенных вдоль дороги мёртвых воительниц. Спускавшееся к горизонту солнце отражалось в окнах карет, не позволяло мне увидеть в салонах за стёклами лица пассажирок.

Поначалу я планировал приказать семёркам салютовать оружием по мере приближения к ним карет. Но после решил: слишком много будет этим горожанкам чести. Повинуясь моей воле, мёртвые воительницы провожали экипажи с гербами боярских слуг лишь поворотом голов — только те из них, разумеется, у кого эти головы остались на плечах: змеихам удалось хорошо потрепать многих мёртвых боярынь.

Даже этот жест смотрелся более чем впечатляюще. По мертвецам словно прокатывалась бесшумная волна — продвигалась вровень с каретами. Лошади всё больше нервничали. Экипажи продвигались рывками — то ускорялись, то замедляли ход по мере того, как возницы усмиряли испуганных животных. Продвижение карет сопровождалось скрипом колёс, ржанием лошадей, криками извозчиц.

Картинки перед моими глазами сменяли одна другую. Менялся и ракурс обзора. Я то смотрел, как кареты приближались, потом — как те проезжают мимо. И вот экипажи снова ехали на меня, покачиваясь и грохоча колёсами по камням… но только заходящее солнце светило уже с другой стороны. Мой разум скользил по управляющим нитям — следил за продвижением гостей.

Около восемнадцатого квадрата возницы придержали лошадей — кареты сбавили скорость: едва катились, лениво поскрипывали колёсами. «Обнаружение жизни» сообщило, что помимо извозчиц на встречу со мной ехали полтора десятка женщин. Не ожидал такого количества гостей: по рассказам хозяйки борделя прикидывал, что в «городском совете» максимум семь-восемь женщин.

Рядом со сломанными воротами семнадцатого квадрата кареты замерли. Чего-то подобного я и ожидал. Наверняка Барелла поделилась с «самыми уважаемыми жительницами города» своими наблюдениями. И те решили лично оценить ночные деяния семёрок. В бывшем квадрате Варлаи Силаевой служанки богини сопротивлялись особенно упорно — сейчас там было на что посмотреть.

Первой из кареты выбралась Барелла. Мне даже показалось, что её едва ли не вытолкнули наружу. Хозяйка борделя замерла, уставилась на мёртвых боярынь, что стояли у входа в квадрат. Бледная, с трясущимися губами. Те, кто её высадили из кареты, явно хотели понаблюдать за реакцией мертвецов. Я приказал семёркам не шевелиться. Отправил в Бареллу плетение «малого покоя» — морщинки около её губ разгладились.

Вслед за Бареллой из экипажей высыпали её спутницы — немолодые, но физически крепкие женщины. Поначалу они вели себя осторожно: косились на мёртвых воительниц, топтались в нерешительности у карет. Но потом осмелели и дружной делегацией направились к остаткам ворот. Замыкала шествие хозяйка борделя. По её лицу видел, что она не очень-то и стремилась входить на территорию фамильного участка.

«Самые уважаемые жительницы города» пробыли в квадрате недолго. Я не отслеживал, насколько далеко они отошли от входа, прежде чем решили вернуться к экипажам. К каретам они явились взбудораженными, шумными — размахивали руками, бросали друг другу короткие реплики. Судя по тем обрывкам фраз, что я уловил, увиденное в семнадцатом квадрате произвело на женщин сильное впечатление.

* * *

Пока кареты тряслись по улицам боярской части города, я завершал приготовления к встрече гостей. На участке от ворот до дверей Главного храма предков Вася зажгла все фонари. Не скажу, что стало очень светло, но пройти, не споткнувшись и не свернув шею, стало вполне реально. Снова расставил вдоль дороги к храму семёрок, но уже плотной шеренгой.