|
— Что?! — донеслось их динамиков, но охотник не слушал, он приоткрыл окно, и крикнул на волка: — Hу ка ты…пшел!! Волк нервно дернулся, отпрянул назад, а с оскаленных клыков на землю пал ком желтоватой, скверно выглядящей, пены. Глаза светили как две маленькие луны. И не ушел. Больше того, еще двое таких же невысоких зверей вышли из темноты, один нагло присел на тропе, выжидательно глядя на машину. Спицын снова ругнулся, потом тронул автомобиль прямо на волков. Как он и ожидал, те отошли в стороны, их хвосты нервно били по ногам. Глаза блеснули последний раз и погасли, когда хищники пропал из света фар. Он рванул вперед и скоро оставил это место позади. — Волки, — сказал Коршунов, — разве здесь водятся волки? — Водятся, — произнес его напарник — и всегда водились. Не смотри ты на них, они трусливы. — Идут сзади, — донеслось в ответ. — Что!? — Идут, говорю сзади, за машиной трусят. Спицын помотал головой, оглянулся, но джип ослепил фонарями: — Так прибавь скорость, отстанут. Мало что им в голову взбрело. Прибавили, машины крушили лесную темень, мелкое земляное крошево летело из-под колес, лес безмолвно внимал сдвоенному вою моторов. — Hу как? — спросил Спицын, дорога впереди плясала, причудливо изгибалась, вынуждала притормаживать. Однажды по правому борту открылся овраг, на миг мелькнув в электрическом свете, напугав зияющей бездонностью, и тут же сгинул в чернильной тьме. Охотник не был уверен, но вроде бы заметил на дне оврага смутное движение. А еще там светилось что-то — неприятным, синевато-зеленым светом. Гнилушка, наверное. А может и нет. Радиостанция захрипела, звук пробился с трудом. Словно лес глушил любой сигнал своим тяжелым хвойным пологом. Потом донесся ответ напарника: — Хорошо, вроде отстают. А то только что на колеса бросались, пытались кусать, вроде. Может бешенные? — Hе знаю я — сказал Спицын — может бешенные, а может на лодочнике сдвинутые. Он же вроде лесных зверей не трогает. — Понял, — сказал Коршунов и отключился. В своем массивном джипе, которого из за габаритов мотало поменьше, он оглянулся — позади темень, да вроде поблескивают красноватым волчьи глаза, те неслись за машинами, но с каждой минутой се больше и больше отставали. Да зеленые их глаза теперь стали красными — вероятно из-за задних фонарей. Коршунов тряхнул головой, а потом резко затормозил, стремясь избежать жесткого контакта с задним бампером нивы. Одна рука нервно коснулась ружья, и тут же отпрянула, чтобы вцепиться в руль. Временами колеса попадали на узловатые, вывернутые из земли корни деревьев, бесцельно проворачивались, рвали на части мелкие корешки, остальные только выгибались, все сильнее цепляясь за протектор, мешались. Мотор взревывал на зеленоватой, как гнилушка, панели дико прыгали красные стрелки. В окна глядела ночь. Волков больше не встретили, да и вообще живности кругом не наблюдалось, охотники чуть успокоились, сбавили ход. Ночь была душной — типичная ночь середины июля. Люди мучались о жары, чуть ли не задыхались, но не открывали окна, не пускали ночь внутрь. Дробящиеся тени служили им безмолвным парадом. В какой то момент взошла луна, поднялась над горизонтом — массивная, интенсивно желтая, полная. Потом поднялась повыше, уменьшилась в размере и засверкала, как маленький прожектор. Или единственная фара автомобиля. Узкие, но яркие лучи пробились сквозь хвою, пали на лесную землю, на холмы, на темные овраги, налитые тьмой, на речку, заставив ее серебрится — маленькая мертвая копия солнечных зайчиков. Пали на деревню, заставив селян снова и снова оглядывать поле. Над похороненным в земле дорогим джипом цвета металлик неприятно запела ночная птица. Hо, пятерым пассажирам, зарытого автомобиля было на то совершенно наплевать.
А вдалеке от деревни луной любовались и люди гуляли по улицам городов, наслаждаясь теплой яркой ночью, открывали окна чтобы спастись от духоты и тут и там эти окошки горели желтоватым электрическим светом — этой ночью не спали. |
