|
Смотрели на луну, слушали рассказы, мечтали… Спицын резко затормозил, машину повело влево. Ее колесо попало в рытвину, кинуло автомобиль в сторону. Позади останавливался Коршунов. Лучи фар передней машины впустую боковые заросли. — Что?! — крикнул Коршунов. — А, вижу. Там, вроде палатка? Второй охотник молчал, потом хлопнула дверца его машины, и он появился перед джипом. Махнул рукой. Вылазь, мол. Коршунов выбрался из машины, повел плечами, чувствуя, как ночь обволакивает его вокруг, в одной руке сжимал ружье, нервно оглядывался. Моторы теперь дребежали вполсилы, слышно было, как качаются разлапистые ветви елей. Тут было прохладней, свежее, а впереди, на небольшой полянке под корявым древесным выворотнем стояла палатка. Обычная, оранжевая, чистенькая и новая. Рядом кострище — старое, разметенное дождями. — Hу и что — спросил он, подходя к спутнику. — Палатка. А жильцы? Туристы… — Туристы вот, — произнес Спицын и указал стволом ружья чуть выше. При внимательном осмотрении обнаружились и туристы, вернее их ноги — сами тела, висевшие и чуть покачивающиеся, скрывала темнота. Ноги были обуты в растасканные кроссовки, запачканные какими-то нечистотами. Тела тихо поворачивались из стороны в сторону, а земля под ними потемнела. — Из пропавших? — спросил Коршунов. — Угу, из них, — Спицын глянул вверх, прищурился, потом произнес — безголовые. Охотника рядом передернуло: — А головы? — А голов нет, да впрочем, нам-то что за дело? Пошли. Он побрел к автомобилю, уселся внутрь. Коршунов остался один на один с ночью. Ему это не понравилось, и он поспешил укрыться в надежной кабине джипа. Рванули вперед, оставляя за бортом невредимую палатку и не совсем невредимых жильцов. Опять бег по ночному лесу. Чтобы не слишком отдалятся от поля, свернули направо — на более заросшую узкую тропку теперь автомобили задевали боками низкие кустарники, противно скрежетали. Хвоя взвивалась чахлыми облачками, тут же оседала на черную землю. Луна помогала слабо, на дорогу редко падали ее синеватые лучики, тут же терялись в освещении фар, дорога кренилась, изгибалась вот они уже вынужденны едва ползти, дабы избежать столкновений.
Потом увидели лодочника. Темная фигура в грубом деревянном баркасе появилась неожиданно. Просто взяла, да вынырнула из темноты, возникла грубым черным силуэтом под развесистой древней елью, с, наполовину выдранными-вывороченными глянцевитыми корнями. Была, как будто вырезана из черной бумаги, подобно тем безликим бумажным фигуркам, что применяются в театре теней. Вынырнула внезапно, подействовала как удар, как шок. Лодочник стоял, не шевелясь, только совсем слабый ветерок трепал тяжелое его одеяние. Да держал что-то в правой руке. Может быть весло. Спицын нажал на тормоза, одновременно отчаянно сигналя напарнику. Тот понял, рация молчала, а джип позади резко тормознул, заходясь юзом. Лодочник не двигался. Выжидал. Зато охотники не мешкали, как только машины остановились, они слаженно открыли дверцы и выскочили в ночь, на ходу снимая ружья с предохранителей и прицеливаясь. К поясу Спицына был прицеплен талисман. — Давай! — крикнул он второму охотнику, и они начали стрелять. Фары переднего автомобиля освещали эту сцену. Ружья оглушительно грохнули, почти в унисон, и два дорогостоящих заряда унеслись в сторону лодочника. Синеватый дым вознесся к сумрачным кронам. Фигура шатнулась. — Давай! — повторил Спицын, снова нажимая на курок, передергивая цевье дробовика. Они стреляли не переставая, перезаряжали снова стреляли. Выбирая момент так, чтобы выстрелы били без пауз. В воздухе пахло пороховым дымом, приклад мощно лупил плечо, а от рваной фигуры лодочника разлетались в разные стороны ошметки какой-то рвани. Лодочника мотало из стороны в сторону, руки его безвольно взмахивали. Спицын улыбался, всаживая патрон за патроном в фигуру из тьмы, и больше не боялся. |
