Но тут пение зазвучало громче, и все дурные мысли как будто смыло высоченным водным валом. Какая вечность? Какие грехи? Какая скорбь? В женских голосах звучало обещание долгой, радостной жизни. В этих звуках как будто тек густой золотистый мед, звенели колокольчики, плескало тихой волной…

Судовладелец и его «пилот» быстро выбрались на палубу.

«Екатерина» стояла, чуть накренившись, на мели, возле небольшого скалистого острова, покрытого лесом. Однако на вершине одного из холмов, между деревьями, виднелись высокие золотые купола — там имелись какие-то строения. А за бортом, в прозрачной зеленой воде, одетые солнечным светом, плавали обнаженные женщины. Кроуфилд ошеломленно смотрел на их полные высокие груди, на круглые, белые плечи, на пышные, пшеничного цвета волосы… Женщины пели. Их голоса далеко разлетались над морем.

Прочие моряки с «Екатерины» стояли у борта и, разинув рты, безмолвно глазели на удивительное зрелище. То одна, то другая красавица приближалась к кораблю и тянула полные белые руки к изумленным матросам, но когда человек наклонялся, чтобы подхватить ее и втащить на борт, со смехом отплывала.

Песня звучала непрерывно, постоянно меняясь. Она то обещала, то насмехалась, то успокаивала и ублажала.

— Господи, святые угодники! — пробормотал Тимофей. — Это же сирены!

— О, сирены — невозможное дело, — отозвался Кроуфилд. — Их ведь не существует в реальности.

— Да вот же они! — закричал Тимофей. — И остров вот он…

— Нужно высадиться, — решил Кроуфилд. — Там я видел строения. — Он махнул в сторону холма. — Надеюсь, мы можем получить помощь. Нужно починить руль и восстановить мачту.

Моряки не имели ничего против высадки на берег. Многие поглядывали на сирен с откровенным вожделением и уж предвкушали веселые дни, проведенные в объятиях прекрасных женщин. Однако Кроуфилд помнил и о пари, которое заключил с русским мореходом, поэтому он торопился. В сопровождении пяти своих моряков он отправился туда, где заметил купола.

Бражников с прочими был оставлен на «Екатерине».

— Тимотей, — серьезно сказал ему Кроуфилд перед уходом, — я доверяю тебе мой корабль. Я заметил, что мои люди хотят завести любовь с этими женщинами. Мне представляется, что это немного опасно. Будь внимателен. Распоряжайся строго. «Екатерину» следует сохранить.

— О чем речь! — горячо заверил англичанина Бражников. — Все сделаю. Сотворю по твоему приказанию, то есть — в точности.

Кроуфилд ограничился быстрым кивком и начал подниматься вверх по склону холма.

* * *

— Значит, ребята, так, — бодро начал Бражников, оглядывая оставшуюся с ним команду, — за борт не сигаем и баб на борт не тягаем. Это понятно?

Моряки скучно поглядели на него, как на досадную помеху, и снова вернулись к прежнему занятию — созерцать плавающих перед ними красавиц.

Тимофей призадумался. Еще немного — и моряки полностью высягнутся из послушания. И все из-за женского пола! Разумеется, и на самого Тимофея сладкие голоса сирен производили глубокое впечатление, однако у Бражникова доставало здравого смысла не поддаваться.

Кроме того, у него имелся безотказный способ управлять собой. Тимофей прибег к своим запасам горячительных напитков и выхлебал целую кружку кислого вина.

После чего незамедлительно отдал приказ чистить корабль и снимать поврежденную мачту. Работы шли медленно, вяло, потому что сирены подплывали к самой «Екатерине», хватались пальцами за фальшборт и даже заглядывали на палубу — поглядеть, что там делается.