Он уже понял, что она умна и сообразительна. Когда она поняла, глаза ее вспыхнули, а выражение испуга сменилось недоверчивой радостью.

— Вы правда так считаете? — спросила она.

— Конечно правда, — ответил лорд Вернем. — И я хочу, чтобы вы всегда об этом помнили, особенно когда речь идет о деньгах.

— Значит, я могу послать деньги Доуси?

— Столько, сколько хотите.

Харита посмотрела, чтобы убедиться, что он не шутит, потом нерешительно произнесла:

— Сто фунтов… это не слишком много?

— Я хотел предложить двести, учитывая, сколько лет она о вас заботилась, — ответил лорд Вернем. — Или, если хотите, можете заплатить за каждый проработанный ею год. Так обычно делается, когда оставляют деньги по завещанию.

— Я думаю, Доуси будет очень рада получить двести фунтов. — Если я предложу ей больше, она может отказаться.

— Если она такая, как я предполагаю, это вполне возможно, — согласился лорд Вернем.

— Я могу послать их прямо сейчас?

Он сделал жест рукой.

— Ничто не может вас остановить.

— Вы так добры… как мне вас благодарить?

— Вам совсем не нужно благодарить меня. Я же объяснил — это ваши деньги.

— Многие мужчины так бы не поступили.

Он понял, что она подумала о Жервезе, и серьезно ответил:

— Я ведь уже сказал вам — я другой, по крайней мере, надеюсь, что это так.

Вечером, когда они заканчивали ужин, Холден вошел в комнату и что-то прошептал на ухо лорду Вернему. Тот выслушал и тут же встал.

— Прошу меня извинить, — повернулся он к жене и вышел из столовой.

Ее немного удивил этот внезапный уход и к тому же ей хотелось, чтобы он позвал ее с собой. Что могло случиться? Кому-то из рабочих понадобилась его помощь? Что-то не так с ремонтом дома? Дел было так много, что дни, как казалось Харите, пролетали мгновенно.

Сегодня они ездили на одну из ферм и увидели, что новая крыша уже поставлена, а рабочие красят окна и двери.

Дом стал таким красивым, что ей самой захотелось пожить в нем.

— Я хотела бы быть женой фермера, — сказала она, когда они возвращались домой.

— Вам пришлось бы очень много работать, — улыбнулся лорд Вернем.

— Я уверена, это лучше, чем ничего не делать, — ответила она. — Вы же работаете много. Я думаю, поэтому вы и выглядите таким счастливым.

— Вы очень догадливы. Действительно, я всю жизнь много работал. И наверное, самой тяжелой работой была та, когда я карабкался на гору в Афганистане в компании на редкость упрямых яков, которых всю дорогу надо было или тянуть, или толкать.

Он улыбнулся, вспомнив то время, и продолжал:

— А еще у меня были носильщики, которые боялись джиннов, по их мнению собиравшихся мстить нам с вершин соседних гор.

Харита, как он и хотел, весело рассмеялась. Он чувствовал, что с каждым разом, когда она смеялась, страх, все еще прячущийся в ее глазах, отступает все дальше.

Хотя она уже начала доверять ему, он знал, что когда подходит слишком близко или случайно касается жены, она вздрагивает и все беспокойство, вся неуверенность снова возвращаются.

Это было совсем не похоже на приручение детеныша, в котором изначально заложено доверие к окружающему миру, говорил он себе. Это скорее похоже на то, что дикое животное взяли из джунглей и приучают к присутствию человека.

Харита поела и пошла в гостиную. Она не понимала, что случилось, что могло задержать лорда Вернема. Неожиданно она почувствовала себя потерянной без него. Незаметно для себя самой она привыкла, что он всегда рядом, и не чувствовала себя одинокой.