И вот, когда до него оставалась буквально пара шагов, голос откуда-то сверху позвал:

 — Игорь?! Игорек!

Он не успел опомниться, как его начали трясти за плечо.

 — Миранда! — заорал от отчаяния. — Что это? Что происходит?

 — Миранда? Какая я тебе Миранда, сынок?

 “Сынок?”

Игорь наконец догнал, что это происходит в реале, и сдернул шлем — но прежде, чем датчики среагировали на это движение, он успел уронить своего персонажа в воду, подняв столб брызг.

Перед ним стояла мама с весьма обеспокоенным выражением лица. За ее спиной хмурился Олег.

 — Ну слава богу, — сказала мама, глядя в его глаза. — А то я уже решила, что ты там отключился, эпилепсия или вроде того… Не шевелишься и молчишь уже черте сколько!

 — Что? Мам, я в игре! Блин, меня сейчас Старина Бокасса сожрет и Дейзи с Минни!

 — Дейзи с Минни? — удивленно выгнула бровь мама. — Это ж вроде эти… утка и мыша, нет?

 — Короче, мне надо вернуться…

Игорь схватил шлем.

 — Спать ложись, братик! Мешки такие… нельзя столько сидеть, — услышал он голос Олега, прежде чем снова погрузился в игру.

Впрочем, спешил он зря: поверх трех довольных крокодильих морд, раздирающих его тело на части, виднелась до боли знакомая надпись:

РЕСПАУН?

 — Довольны, блин?! — раздраженно воскликнул Игорь, снова сбрасывая шлем. — Убили меня опять! Два бакса снова снимут, и все — из-за вас!

Лишь к концу фразы он понял, что обращается в пустоту. По закону подлости, родные из комнаты уже испарились. Чертыхаясь, Игорь напялил шлем и следующие три минуты просматривал заставки и фрагменты последних минут в игре.

 “А это еще что?..”

Игорь впервые обратил внимание на странный значок глаза в углу экрана: внутри был некий счетчик, который менял значение в диапазоне от 14 до 16 тысяч. При этом он, судя по всему, появлялся только в режиме просмотра.

 — Миранда?! Что за дела?! Вы меня что… народу показываете?

Слушая бубнеж Миранды, Игорь даже не знал, радоваться ему или нет. Еще давно, когда ему было лет пятнадцать, он пробовал стать стримером, но, судя по количеству просмотров, получилось у него это, мягко говоря, крайне средне, а после десятка негативных комментов мальчишка и вовсе зарекся заниматься этим делом. Кроме того, чувство ответственности может сильно сковать игрока, ведь мысли о том, что за тобой сейчас следят тысячи — а то и миллионы — сопоставимо с выступлением перед стадионом. От такого любой занервничает, а уж малоопытный, вроде Игоря — подавно.

 “С другой стороны — бабло и слава. Не об этом ли ты мечтал, Терехов, всю свою сознательную жизнь?”

Респаун закончился. Игорь лежал в грязном помещении на стальном столе, испачканном кровью. Огромный квадратный мужик в страшноватой маске, чепчике и фартуке — не то мясник, не то доктор — склонился над “воскресшим мертвецом”. В руках у бугая был здоровенный тесак и цыганская иголка с ниткой, настолько толстой, что, кажется, ей можно было сшивать стальные листы.

 — Еле тебя обратно собрал, епт, — пробубнил он через маску. — Ты аккуратней там давай, не?

 — С твоими боссами хрен получится… аккуратней, — буркнул Игорь.

Он резко сел, чем вызвал оторопь у “коновала” с тесаком, затем быстро оделся и встал.