Ужасно хотелось.

   Но в почти четырнадцать лет это делать несолидно.

   Впрочем, Юрке на это было, кажется, наплевать — в своём городе он вёл себя, как хотел… и поэтому я тоже ему завидовал. А он вдруг покосился на меня и дурашливо пропел, ничуть не стесняясь того, что мы на улице и кругом какие–никакие, а люди:

— В лесу бывает много происшествий,

   Но мне одно покоя не даёт:

   Сидел в траве кузнечик всем известный,

   Похожий на военный вертолёт.

   Морально был устойчив зелёный наш кузнечик,

   Он матом не ругался и не пил,

   Не трогал он ни блошек, ни козявок, ни овечек,

   И с мухою навозною дружил…[24]

— А дальше? —  заинтересовался я. Юрка махнул рукой:

— А, потом… —  он снова улыбнулся, стукнул баллон и, глядя куда?то в сторону, негромко, но отчётливо прочёл на ходу: —

   Скоро мы победим,

   Я верю!

   И мама сварит много

   Вкусного киселя из столярного клея…

   Я недоумённо посмотрел на него. Но Юрка читал, всё так же постукивая баллон по чёрной тугой поверхности:

— Скоро мы победим

   И папа вернётся

   Из пепла Вороньей Горы

   В тельняшке, разорванной на груди -

   Он говорил, что фашисты её боятся!

   Пули её не пробьют, только штык!

   А в огне она не горит!

   А в штыки с моряком

   Никакому фашисту не справиться!

   Бум. Бум. Бум. Постукивал баллон. Мы шли по летней улице. Я слушал.

— Скоро мы победим,

   И с неба

   Больше не будет сыпаться

   На Ленинград

   Ничего,

   Кроме града, дождя или снега!

   Юрка неожиданно посмотрел на меня блестящими, яркими глазами. Его губы шевелились словно бы сами по себе:

— Скоро мы победим

   И будем жить

   В двух комнатах

   С целыми стенами -

   В них будет столько тепла,

   Что можно будет ходить раздетыми…

   И мама не будет топить до утра

   Буржуйку

   Мебелью и газетами…

   А вторая комната

   До потолка

   Будет наполнена хлебом!

   Скоро мы обязательно победим! —  Юркин голос коротко прозвенел. Шедший мимо старик оглянулся на нас и долго смотрел вслед.

— Больше всего на свете

   Я и мама хотим

   Победить в сорок третьем!

   Мы постараемся всем двором

   Пережить–победить

   Эту последнюю зиму

   В сорок втором…[25]

— Юр… —  я сглотнул. —  Зачем ты… это?..

   Мне стало вдруг не по себе.

   Но он не ответил. Он снова смотрел в сторону.

— Ю–ур… —  окликнул я его. И он повернулся ко мне — с улыбкой:

— Пришли! —  и, пнув баллон, помчался следом…

   …Теперь я понял, почему мы пошли куда?то «не туда».