Изменить размер шрифта - +
Это был седьмой загадочный пункт этой истории. Действительно, с уходом няни, Норсмаур и его гости оставались без прислуги — должны сами подавать себе ужин, мыться и прибирать без посторонней помощи, а старая женщина должна была вернуться в свой старый барак. Очевидно, на все это должны были существовать весьма серьезные причины, поглощающие такие большие неудобства.

С этими мыслями я вернулся к своей пещере. Для большей безопасности я разобрал костер и тщательно потушил угли. Затем я зажег фонарь и стал рассматривать свою рану на плече. Ранение оказалось незначительным, однако из раны сочилась кровь, и потому я, как только мог, при очень неудобном для меня расположении раны, омыл ее водой из ключа и перевязал чистой тряпкой. В то же время, не переставая думать обо всех событиях этих суток, мысленно объявил войну Норсмауру и его тайне. Я от природы не злой человек, и на «войну» меня скорее толкало любопытство, чем жажда мести. Однако войну я твердо решился вести. Тотчас достал свой револьвер, методически его почистил и зарядил с самой тщательной аккуратностью. Затем вспомнил о лошади — она могла порвать привязь или ржанием выдать мой лагерь в лесу. Я решил удалить ее от соседства с павильоном и задолго еще до рассвета увел ее по направлению к рыбачьей деревне.

 

 

ГЛАВА III

Повествует о том, как я познакомился с моей женой

 

Два дня я бродил около павильона, никем не замеченный, под прикрытием дюн. Местность, как нельзя лучше, подходила к тактике выслеживания и засад. Это была целая сеть небольших холмов и волнистых возвышений, перемежавшихся с мелкими оврагами, надежно прикрывавшая все мои вылазки и передвижения. Однако несмотря на все выгоды моих позиций, мне удалось совсем лишь немного разузнать о Норсмауре и его гостях.

Ежедневно старая няня доставляла в павильон провизию, но исключительно во время глубокой темноты, и в темноте уходила.

Ежедневно, по одному разу, выходили на прогулку Норсмаур и юная леди, — иногда вместе, но чаще отдельно, — прогулка длилась около часа и не больше двух, и всегда на одном и том же участке берега, около песчаной косы, рядом с подвижными песками. Очевидно, место было выбрано, чтобы гуляющие оставались никем не замеченные, так как оно было закрыто со всех сторон, кроме моря, но, как читатель помнит, весь день море здесь было совсем недоступно на очень большое расстояние, и только во время прилива могла бы приблизиться лодка. Я же все время видел гуляющих, так как здесь к пляжу примыкал самый высокий и неровный песчаный холм, в котором я мог прятаться, лежа в каком-нибудь углублении песка, я отлично мог следить за Норсмауром и его спутницей.

Высокий мужчина совсем не показывался, точно совершенно исчез. Он не только не показался ни разу на пороге павильона, но и в окно ни разу не выглянул, не приблизился даже к какому-либо окну, по крайней мере настолько, чтобы я мог его увидеть, остальных же я видел около окон. Днем я не мог слишком приблизиться к павильону, так как из верхнего этажа видны были верхушки и большая часть поверхности холмов, ночью же, когда я пробирался к самому павильону, все ставни были плотно прикрыты и заперты изнутри болтами, точно опасались вторжения или осады. Иногда мне приходила мысль, что высокий мужчина не встает с постели, — вспоминалась слабость его походки после высадки, иногда казалось, что в павильоне больше его нет, и Норсмаур остался один с молодой леди. Эта мысль была для меня неприятна.

Но была ли эта пара гуляющих — муж и жена, или нет? Отношение между ними не казались ни близкими, ни дружественными. К этому выводу меня привел целый ряд наблюдений. Хотя я не мог расслышать ни одного слова из фраз, которыми они, по-видимому, иногда обменивались, и очень редко удавалось хорошо разглядеть их черты и уловить в них определенное выражение, но ясно было видно, что они держались друг с другом всегда холодно, даже как-то принужденно, что внушало мысль о неблизких и чуть ли не враждебных отношениях.

Быстрый переход